Алое Пламя (СИ)

Только когда последние, напирающие, словно буйволы, ряды оказались последними, то общая ярость и радость сражения пропали, оставив каждого в одиночестве, один на один с безжалостным, светлым клинком. И эту дуэль они проиграли один за другим. Вермир не обращал внимание на испуганные возгласы и просьбы о пощаде, лишь рубил, даже не считая жизни. Яростные крики толпы и топот, сотрясающий землю, превратились в тишину, рассекаемую тихими шагами.

Вермир ещё не оправился, но уже шёл вперёд, хоть не совсем понимая зачем. Мысли начали появляться, но не поодиночке выходя на свет и пропадая, а ломаясь всей толпой, превращая сознание в кашу с салом. В животе засвербело, перекручивая сок, щёки непроизвольно надулись, в челюсть ударила кислота, расщепляясь на маленькие, колющие тычки. Вермир встал на колени, положил меч сбоку, сквозь пищевод поднялся фонтан коричневой жидкость, будоража рецептора на языке, и попёр изо рта, падая на мощёную улицу. Вермир выгнулся, сдавленно выдавив мерзкий звук, понимая, как сильно гудит и кружится голова, но с этим вспоминая истинную цель, за которой он пришёл на эти чёрные, пустые улицы. Гнев пробудился, но совладать со слабостью тела оказалось не так просто. Вермира ещё раз вырвало, но теперь лишь жалкими остатками, забившимися в слюну. Пришёл запах смерти, словно злостный, гадкий, подлый враг, который только и ждал сиюминутной слабости, момента, дабы нанести удар. Вермир выдержать удар не смог, его вырвало и рвало дальше без остановки, пока не перестали выходить даже слюни, а тело содрогалось от рвотного рефлекса. Каждая смерть разбойника прошла через разум, заставляя вспомнить разрубленная тела, заваленную трупами улицу, заставляя вспомнить скольких он убил, и Вермир вспомнил, с самого начала как начал убивать, вспомнил, как устраивал резню за резнёй, отрубал руки и половинил живые тела, понял, как много разбойников убил, утёр рот, взяв меч, и встал, понимая как много их ещё осталось.

Из-за густых, чёрных туч показалась луна, освещая заваленную трупами улицу, освещая покрытого кровью Вермира и идущего к нему среднего роста человека с крепким телосложением, держащим руки в карманах, и лицом злого бульдога.

— Ты… — тихо прорычал он, остановившись и вглядываясь в Вермира и трупы за его спиной. — Засра-ааааанец, что ты здесь забыл? Разве ты не в нейтралитете?!

— Лирих? Сколько у тебя осталось людей?

— Ты ещё смеешь издеваться?! Нихера у меня не осталось! Всё что было, осталось там, за твоей спиной! Благодаря тебе…

— Я вас убью, — холодно сказал Вермир, двинувшись к Лириху, — но знайте, ваш сын желает вам смерти.

— Да ты реально двинулся… Хочешь и моей крови, упырь?! Попробуй, возьми!

Лирих вытащил руки из штанов, показывая здоровенные, стальные кастеты с ямками и выступами, словно шипы. Вермира это не напугало, он как шёл с дубовым лица, так и продолжил. Когда дистанция сократилась до пары метров, Вермир отвёл руку с мечом вбок, готовясь к атаке, Лирих шагнул вперёд, но резкий росчерк клинка, распоровший воздух и создавший чистую волну звука, заставил поспешно уклониться в бок, но кусок кастета на правом кулаке со звоном упал на каменную дорогу. Левый кастет уже летел в и так пораненный бок, Вермир, ощущая гудящее жжение в боку, отскочил и вместо конца драки поранил лишь предплечье, разодрал почти на всю длину, от локтя до запястья, словно от огромных, толстых когтей. Лирих отпрыгнул, держа кулаки перед собой, а чёрными, убивающими глазами следя за движениями врага. Стремительно утекающая из руки сила заставила Вермира вспомнить, что это предплечье сначала изрезали в таверне, потом прокусил огромный волк, а теперь прорвана стальными шипами. Он вспомнил, как сильно устал, сейчас, в разгаре боя, весь холодный гнев ушёл на второй план, оставив боль и жалость к телу, израненному, ослабевшему. Цель, горевшая и зовущая, словно затмевающее горизонт пылающее солнце, ушла, оставив мир в темноте и холоде. Сомнения закружились, словно вороны над падалью, принуждая подумать над кровожадной идеей.

Лирих, увидев, что Вермир только отступает, кружит, как на балу, слабеет с каждой секундой, усмехнулся и пошёл вперёд, атакуя, пытаясь попасть по корпусу, но куда бы он ни хотел ударить, везде маячил клинок.

«Что я делаю…», — подумал Вермир, отступая и вяло отмахиваясь мечом. — «Если так продолжится, я умру… Ну и пусть, может, будет лучше, может, я действительно не прав и всё, что делаю — великая дурость. Надо было умереть ещё тогда, всё было бы лучше, Нелд был бы жив, и Дора, скорее всего. Умри я сейчас, то никому не будет до этого дела… Будет ли? Дракон… доктор… Ифи? Точно не Ифи, вряд ли доктор. Дракон, будешь ли оплакивать меня? Когда я не вернусь, ты поймёшь что со мной случилось… будешь ли ты в печали? Хочется в это верить, ты многое мне дал, а я… дал ли тебе что-то? Моя смерть… ты будешь знать, что я погиб в грязной яме, одержимый истреблением грязи…».

Кастет влетел в и так ослабевшую кисть, прорывая плоть, меч полетел на землю, Вермир шагнул назад, вяло пошатываясь, смотря безжизненным глазом на Лириха.