Алое Пламя (СИ)

— Да, он мёртв. Но, знаешь, не потому, что так захотел ты, а потому, что так захотел я.

— Да что ты можешь понимать?! — вскричал парень, вставая. Вермир хотел идти дальше, ведомый гневом, но внутри что-то дёрнулось, он остановился. — Ты с ними только встречался, на пару минут, секунд, а я жил с ним почти все годы! Ты даже не представляешь, что это — жить с человеком, который даже не хочет меняться, плюёт на всех, если ему что-то не нравится, то он не попытается договориться или прийти к согласию, ему насрать, он убьёт, запугает, будет пытать… ты только встретился с ними, а уже возненавидел до такой степени, что объявил охоту, а я… я не такой, не сильный, не такой крепкий, чтобы всё выдержать. Спрашиваешь, почему желал его смерти? Да я просил смерть забрать его! Молил! Каждый вечер, плача в подушку! Я только и мечтал о том, чтобы его не стало! Этот человек, эта гнусь… Он не способен мыслить, развиваться, думает только о том, как кого-нибудь раздавить, трахнуть или напороться. В его сознании нет ничего, ничего, понимаешь? Таких людей надо убивать, они мешают здоровому обществу, это сорняки, которые необходимо выдернуть.

— Но это твой отец.

— Отец! Ха-ха! Кусок дерьма это, а не отец! Ублюдок изнасиловал мою мать, делал, что ему вздумается, развлекался, мутузил её, пока, в конце концов, не прирезал… Эти люди берут всё, что захотят, всё, что понравится их мерзким глазам, и плевать что будет, хоть мир развалится, им насрать. Эти создания… их надо истреблять, вот просто брать и истреблять, как тварей, резать всех их родню, жён, детей, всех!

— Ты же тоже его сын.

— По крови, наверное, да, — нервно улыбнувшись, сказал парень, — но я никогда не стану такой сукой, такой тварью, я никогда не заставлю сына смо… как только начнётся истребление, как только я увижу, что общество готово противостоять этим тварям, то без раздумий перережу себе горло.

— Твой голос дрожит от ярости от упоминания о Лирихе, а глаза горят чистым злом. Почему ты его сам не убил? Не поверю, что живя под одной крышей, об этом не думал, если, конечно…

— Конечно, конечно, думал, — весело сказал парень, — о чём ты? Я мечтал всадить нож ему в глаз с самого детства… я уже говорил, у меня нет особой силы или решимости, и я не испытываю удовольствие, убивая и мучая, как он. Всё что я могу — это вот это, сидеть, писать и говорить. Всё, что я могу — это просто доказать людям, обществу, что от таких надо избавляться, находить тех, кто сделает эту грязную работу. Это я — тот, кто толкает других делать что-то.

— Возможно, я представляю твоё состояние, хоть и не до конца, но ты достаточно сказал.

— Да, — усмехнувшись, сказал парень, — думаю, тебе не стоит знать взгляд на мир такого, как я. Уверен, что тебе отвратны черви, подобные мне.

— Я убил Лириха. То, что ты так страстно желал — исполнено. Но не стоит долго радоваться, ведь он будет с тобой до смерти. Раз ты так одержим ненавистью, то не сможешь забыть.

— А ты забыл?

— Моя ненависть направлена не на личность, а на класс людей, но… — Вермир запнулся, рука машинально потянулась к пораненному, изуродованному лицу, — помню тех, кто подтолкнул меня. Не вижу лиц, и даже не знаю некоторых имён, но всё равно помню… Итак, мне не очень важно, но уговор есть уговор.

— Да, я говорил, что знаю, кто хотел тебя убить… и я действительно знаю! Кто-то, не отсюда, управлял всем. Буквально. Дёргал за ниточки главарей, и Водником, а, значит, правил не только преступным миром, но и всем Пиланом. И-ииииии, насколько мне известно, даже та первая встреча с разбойниками, когда тебя лишили глаза, не была случайностью. Имени не знаю.

«Лжёт», — подумал Вермир, смотря в бегающие глаза.

— Ясно, — сказал Вермир и пошёл к резиденции.

Парень сорвался с места, догоняя Вермира.

— А что ты теперь будешь делать? — спросил он, поравнявшись.

— Не знаю.

— Не хочешь продолжить начатое?

— Нет.

— В мире, да в княжестве, ещё много людей, подобных тем, что изуродовали тебя. Мы могли бы соединить усилия, я бы действовал в рамках закона, выбивал бы информацию и защищал тебя, а ты устранял грязь.

— Я исполнил свою цель, — сказал Вермир и посмотрел на парня. — А теперь не зли меня.

— Хорошо, — сказал парень, сбавляя шаг, — я подумал, что мы схожи, что понимаем проблемы друг друга и хотим очистить мир, но, видимо, я ошибся.

— Постой, — сказал Вермир, останавливаясь и смотря стеклянным глазом в землю, — сегодня кто-нибудь приходил?

— Ах, да, — удручённо, сказал парень, — совсем забыл сказать, Ифи же просил, к нам пришёл тот самый драконоборец, которого ты искал. Вот, кстати, и сад.

Вермир ускорил шаг, сердце забилось в предвещании чего-то большого, острого, переполненного яростью и облегченьем, а парень медленно шёл, смотря в удаляющуюся спину, пока не остановился.

— Какой тяжёлый, — донёсся знакомый гнусавый голос из сада, — как несколько мешков с яйцами… а воняет, как протухшие.

— Ха-ха! Вы что, таскали мешки с яйцами? Кто так вообще делает? — спросил энергичный, сильный голос.