Алое Пламя (СИ)

Бранори выбросил руку, нанося круговой удар, сталь встретилась со сталью, разнося их вопль на десятки метров, оглушая, вибрация прошла сквозь тело, отделяя жир от кожи, расслабляя и дубя мышцы.

— Так слабо?! Давай ещё! Ещё! — закричал Вермир, видя лишь небольшую прорезь и слыша мощный, но редкий стук сердца, и размахнувшись, ударил в выставленный меч.

Свет померк, оставив разноцветные круги, по рёбрам будто резво прошлись палкой, Вермир напрочь оглох, перестал ощущать надоедливо сползающий пот и неугомонную струю крови, даже дубовые руки перестали чувствовать меч, будто зацементировали. Лишь через несколько десятков секунд Вермир почувствовал, как из левого уха ползёт кровь, сердце заныло от боли, сжалось, словно в чьей-то стальной хватке, звук учащённого, потного дыхания вернулся, а с ним и частичка зрения. Вермир увидел через маленькую щель, окружённую тьмой, что Бранори лежит с раскинутыми руками, а меч рядом с ним.

— Вставай! — заорал Вермир, но видя, что Бранори не реагирует, медленно, на слабых, дрожащих ногах пошёл к нему. — Вставай я сказал! Ты что… — Вермир взглянул на закрытые глаза Бранори и не двигающуюся грудь, — ты умер? Ты не можешь… не можешь умереть! Ты должен извиниться! Валяться в соплях и крови, прося прощения! Раскаивайся!

Вермир топнул по животу, но ничего не произошло, Бранори не проснулся, вскидывая руки и сворачиваясь клубком, ничего. Остался лежать, как бревно. Сила начала утекать из слабеющего тела, словно кровь через рану, Вермир чувствовал, знал это, что ещё чуть-чуть и ляжет рядом. Он поднял такой тяжёлый, как молот, меч, выпрямляя кисть, словно согнутую трубу, и провёл сквозь плечо трупа, задевая землю, срезая руку под корень, а после отрубил и вторую, ещё тёплая кровь активно, словно через опрокинутую бочку, полилась наружу. Вермир отделил ноги от торса и, скалясь, как бешеный волк, схватил расчленённый труп за шею, поднял, сжимая, выпуская последние капли ярости сквозь руку, закричал в стремительно теряющее цвет лицо и откинул в сторону. На дрожащих, непроизвольно сгибающихся ногах он дошёл до фонтана и сел рядом с мешком, опёршись о мраморную коробку. Гнев, это взвившееся пламя медленно утихало, последние угли отдали жизни, дабы огонь продолжал давать тепло и свет, чтобы давал силу, оставляя измазанную сажей пустоту.

«Да», — обессиленно подумал Вермир, смотря на облака, — «мне больше не на что злиться. Я завершил путь».

Из резиденции выглянул Ифи, смотря на разлитую кровь по всей мраморной плитке возле фонтана и по сторонам, кашлянул и деловито, но быстро пошёл к фонтану, глядя, как рука Вермира с мечом лежит на плитке, не укрытая фонтаном.

— Ну и зачем это? — спросил Ифи, присев на корточки.

— Я не уверен, — слабым голосом ответил Вермир, смотря, как облака врезаются друг в друга, образуя фигуры.

— Он ведь был драконоборцем.

— Да плевать кем он был.

— Это ведь из-за… — сказал Ифи, протягивая руку к мешку.

— Не надо, не продолжай.

— Угу, — сказал Ифи, кивнув и вернув руку на колено, и осмотрел некогда прекрасный, чистый сад, а ныне осквернённый кровью, трупом и частями тела. — Я следил за поединком, не могу сказать, что он был честным, но очень эффектным, красивым. Я слышал, что когда драконья сталь встречается с такой же сталью, то вибрация от столкновения может раскрошить деревянный столб, а звук лопает стаканы. Это правда? Видимо, у него не выдержало сердце.

— И очень жаль, — равнодушно ответил Вермир.

Ифи вернул взор на Вермира, осматривая огромную рану на щеке.

— Я знаю, что ты всех перерубил ночью, уже доложили, что Каменная завалена трупами, обрубками, что на Старой тоже куча. Прямо ночь веселья вышла. Или это всё произошло за час? М-де, неважно. Видок, конечно, у тебя не очень, хоть это и обещало быть трудным, но ты весь в крови… и пахнешь соответственно. Что теперь будешь делать? Теперь-то некого убивать.

— И незачем. Все, кто был мне дорог в этом городе, исчезли, их больше нет, а я… я смог сделать только это.

— Так тебе не нравилось убивать? — спросил Ифи, вскинув тонкие брови.

— Они заплатили слишком малую цену, должны были отдать больше, намного больше. Дело ведь не в смерти, я не хотел их именно убивать, только покарать, заставить заплатить, осознать поступки, если бы можно было решить по-другому, заставить отдать всё, включая душу…

— Это бы не помогло. Образовавшуюся пустоту от потери человека здесь, — сказал Ифи, указав на свою грудь, — нельзя залепить чем-то инородным, только другими людьми. Но даже тогда это… этот способ действенен относительно других, но польза от него будет только в том случае, если ты смиришься.

— Может быть… может быть ты и прав.

— Если бы у тебя были эти знания раньше, ты бы поступил так же?

— Нет, — уверенно сказал Вермир, переводя вмиг отвердевший взгляд на Ифи, — я бы выжал из них всё, до капли, а только потом убил.