Алогичная культурология

Запах сирени, и детство, и дождь на балконе,
Скоро обедать, и Тютчев с пятном на странице…
Жизнь перешла через холм – и на западном склоне
Вспять оглянуться впервые уже не боится.

Шины как пахнут отцовского велосипеда

Слышит душа и сквозь толщу земли прозревает…
Прыгает в прыгалки девочка – дочка соседа…
Бабочка смятая из-под сачка вылетает…

Небо в сияющих лужах и мачта из спички…

Я не люблю бледнолицых, я друг краснокожих…
Сосны шумят… Возвращается к счастью привычка,
Нужно лишь вспомнить, на что это было похоже…

«Двадцать первый век еще страшнее…»

Двадцать первый век еще страшнее,
Только почему-то не больнее
Ощущаешь эту страшноту…

Оттого, что он ненастоящий —

Как дельфин, на берегу лежащий.
Этот век – как кислый вкус во рту.

Покарябай кожу у дельфина —

Как картон она. И вот картина:
Афродита вышла из воды.

Ну признайся, это невозможно…

Подойди, притронься осторожно —
Никого. Лишь пустота и ты.

«Облако тяжёлое, резное…»

Облако тяжёлое, резное
Над ковром, сплетённым из травы.
Небо голубое, неживое.
Чуть позвякивает жесть листвы.

Продолжая жёсткую картину,

Взгляд стальной отметим у реки.
Ветер упирает иглы в спину,
Пляшут солнца злые огоньки.

Человек, бряцающий кимвалом,

В этой инсталляции живёт.
Через ветви смотрит, как в забрало.
Только тем и мягок, что умрёт.

«Колеблющаяся занавеска…»

Колеблющаяся занавеска,
Комода тёмная громада.
Кузнечики стрекочут резко,
Их слышно хорошо из сада.

А на веранде светит солнце,

Луч косо падает на стену.
Стучат в квадратные оконца
Деревьев локти и колена.

А от калитки по тропинке

Идёт ко мне навстречу мама.
И рамка на старинном снимке
Мне кажется дверною рамой.

«Я живой кораблик из бумаги…»

Я живой кораблик из бумаги,
Я плыву по небу голубому,
И бумага не вбирает влаги,
И дорога горняя знакома.

Или вот: одет в сюртук зелёный,

Я кузнечик, от всего свободный,
Стрекотаньем только окрылённый,
К ремеслу иному непригодный.

Я сижу в качалке на крылечке,

Не жалею о прошедшем мимо…
Цепь распалась, и её колечки
Раскатились и звенят незримо.

«В неземном изгибе занавески…»

В неземном изгибе занавески
Вы меня заройте после смерти,
Я сегодня получил повестку
Долгожданную в пустом конверте.

Так прощай же, вечный детский садик,

Узкий шкафчик, мир, пропахший супом,
Солнышко, как маршал на параде,
Салютующее людям-трупам.

В детстве можно лечь спиной на санки

И, поскрипывая, въехать в небо…
Жизнь есть смерть, а именно буханка
Съеденного на морозе хлеба.

«Я проведу рукой…»