Алоха из ада (ЛП)

— Сперва он отправляет меня в ад, а потом даже не даёт мне сохранить свою репутацию. Этот мелкий хрен хочет всё заграбастать.

Касабян прицеливается.

— Так ступай туда и прикончи кого-нибудь. Перережь глотки нескольким генералам. Ты монстр, убивающий монстров. Будь креативным.

Я качаю головой.

— Все знают меня в лицо, а Мейсон расставил патрули на всех входах, которые я использую, чтобы попасть в ад. Он узнает об этом в тот же момент, едва я суну туда большой палец ноги.

— Беспокойство о подобном дерьме звучит для меня не особо похоже на Сэндмена Слима, если не возражаешь.

— Возражаю, но ты уже это сказал.

— Просто спустись вниз и убей его наконец! Ты раньше делал намного более безумное дерьмо, чем это.

— Сейчас не самое подходящее время. Мне нужно остановить всё, что он делает. Планы сражений. Закулисные сделки с генералами. Всё это. Мне нужно больше хаоса. Убьёшь кого-то на ледовом шоу, и вокруг всё превратится в сплошной дурдом. Снесёшь кому-нибудь голову в зоне боевых действий, люди переступят через тело, не отрываясь от бутерброда.

— Возможно. Несколько месяцев назад ты бы уже типа ДжонУэйнил[27] себе туда дорогу и начал свою собственную войнушку. Мне кажется, что ангел у тебя в башке сделал тебя мягким. Ты слишком долго был доброй волшебницей Глиндой[28].

Он прав. Мейсон как-то говорил со мной. Он овладел телами других людей и говорил со мной через них. Он становится сильнее и трудится над ключом. Он собирает войска. Мне следовало быть в Даунтауне, убивая его и доставляя падшим ангелам новые кошмары. Я впустую потратил последние шесть-семь месяцев, прыгая через скакалку с Уэльсом и Стражей, напиваясь в дупель и становясь тряпкой.

После стольких лет я всё ещё не понимаю этот мир. Он мягкий и глупый, и полон мягких и глупых людей. Почему они все не сходят с ума и не рвут друг друга в кровавое конфетти? Им же хочется. Я могу читать их глаза. Слышу биение их сердец. Чую пот страха. Пот гнева. Ярость внутри, которую они никогда не могут выпустить. Я превращаюсь в одного из них. Это цена жизни в этом мире и попытки вписаться в него.

Ангел в моей голове — часть его. С другой стороны, был ли вообще ангел? Может, я схожу с ума, и это мой Тайлер Дёрден[29]. Возможно, я всегда был сумасшедшим, а возвращение сюда выплеснуло это наружу. Ад был моим галоперидолом, и без него я медленно погружаюсь в шизу. Слышу голоса. Выполняю приказы того, кого, может быть, даже не существует.

Элис здесь нет, а без неё это место всегда будет лишь пустыней. Но я теперь связан с другими людьми. Видок. Аллегра. Кэнди. Карлос. Касабян. Даже Бриджит, которая меня бросила. Они являются шлакоблоками, тянущими меня ко дну океана. Знакомство с ними, то, что я плюю на них, высасывает мозг из моих костей. Делает меня слабым. Они хотят, чтобы я был в здравом уме и добродетельным, но монстр во мне хочет слышать, как шеи адовцев трещат и лопаются, как бутылки шампанского на Новый год.

Касабян загоняет один шар и выстраивает другой. Надо бить по полосатому шару или сплошному? Не помню. Я докуриваю последнюю сигарету и бросаю окурок в банку из-под газировки, оставленную под пластиковой табличкой «Не курить».

— Может, тебе стоит заняться чем-нибудь здесь. Сходить, поколотить ещё скинхедов. Сразиться с драконом. Или Кисси.

Я смотрю на него, пытаясь прочесть. Он не особо-то дышит или потеет, так что это непросто. Он сосредоточен на ударе, так что я не вижу его глаза.

— С чего это ты про них вспомнил? Кисси исчезли.

Я знаю это, потому что убил их, целую расу уродливых недоделанных ангелов. Ну, почти всю расу. Я видел одного, он называет себя Йозеф, несколько недель назад. Он жив и знает, где находятся остальные Кисси. Мы долго беседовали об этом.

Касабян замирает и смотрит на меня. Мы достаточно долго живём вместе, чтобы знать, когда я … ну, чрезвычайно серьёзен.

— Остынь, — говорит Касабян. — Это была шутка.

Он бьёт сплошной пятнадцать, и тот со стуком залетает в лузу. Монстр быстро передвигается, пытаясь вернуть всё в нормальное русло, обратно к игре. Загоняет ещё один.

— Не шути по поводу них. Мне это не нравится, — замечаю я.

— Как скажешь, чувак. Если я задел твои чувства, мы можем посмотреть «Жареные зелёные помидоры»[30] и откушать пинту «Хаген-Дас»[31].

Я больше не могу это выносить. Достаю обезболивающее зелье Видока и осушаю одним глотком.

— Нет. Давай посмотрим «Дикую банду»[32] и заплатим, чтобы нам принесли рёбрышки по-корейски.

— Ну, ебать меня членом Ллойда Бриджеса[33]. В конце концов, ты всё ещё жив, — говорит он. Затем добавляет: — Угловая луза.

Он наносит ногой удар по сплошному, восьмёрка отскакивает от дальнего борта и закатывается в угловую лузу с моей стороны.

— Ты платишь, — подытоживает он.

— Как обычно.

Я помещаю Касабяна в его сумку для боулинга, чтобы иметь возможность отнести в номер, не вызывая нервного срыва у других постояльцев отеля. Я всю дорогу держу сумку закрытой на молнию, но он всегда расстёгивает её на несколько сантиметров, чтобы иметь возможность выглядывать.