Алона

Как ни любил Родион дядюшку, как ни скучал по нему, но он в глубине души был даже рад, что дядюшка задерживается. Потому что ему сейчас вовсе не хотелось ни с кем говорить. Все его мысли были заняты только Алоной. Родиону с ужасом представлял тот день, когда ему придется расстаться с девушкой и вернуться в Москву. По ночам он доставал платок Алоны, белый с вышитым зеленым дубовым листом, и подолгу смотрел на него, вдыхал его запах и представлял, как ее нежные руки касались этого шелка. Так проходили его ночи, а утром он спешил в соседское имение, чтобы снова увидеть её.

Вот и в это утро он уже собрался ехать к полковнику, как слуга сообщил ему о приезде Сергея. Родион был несколько удивлен. Теперь они все время встречались в доме Алоны, и Сергей не заезжал за ним.

– Здравствуй, друг, – лицо Сергея сияло, – здравствуй, вот решил заскочить к тебе по пути. Я сегодня не буду в доме Льва Николаевича. Еду в Петербург.

– Что случилось? С родителями что-то?– спросил Родион.

– Нет, что ты, брат, с ними все в порядке, а вот со мной…

– Что может случиться с тобой?

– Эх, садись, сейчас расскажу.

Друзья сели. Родион не понимал почему, но в душе у него зародилось какое-то неприятное чувство, точнее предчувствие.

– Влюбился я Родион. Влюбился по уши, – открылся Сергей.

– Так это ж хорошо, а я-то уже начал за тебя беспокоится, – с несколько наигранной радостью сказал Родион, потому что дурное предчувствие его не покидало.

– Да, теперь вся душа моя, все мысли мои только о ней, – Сергей зачем-то обнял Родиона. Родион не сопротивлялся, но на объятья не ответил. И даже испытал некоторое отвращение. Когда Сергей сел на место, Родион с опаской спросил:

– И кто же предмет твоей любви?

– Алона, дочка Льва Николаевича. Ты же помнишь, как она разделала меня за столом, в пух и прах. Я даже, брат, свое вегетарианство забросил. Ну его к черту. Толстого этого со всеми его прибамбахами. Я люблю ее и хочу жениться на ней. Вот теперь еду в Петербург, испрошу родительского благословления и сделаю кое-какие распоряжения для будущей свадьбы. Через пару дней вернусь.

– И что, она дала уже свое согласие? – дрожащим голосом спросил Родион.

– Нет еще, но она согласна, сердцем чую, что согласна. Это всего лишь формальность. Так что, прости, брат, мне спешить надо, времени мало.

Сергей попрощался и исчез так же внезапно, как появился. Родион сидел один в своей комнате. Мысли его путались. Он только сейчас осознал, что влюблен в Алону. Нет, он бессознательно это ощущал и раньше, но только сейчас, когда он мог потерять её раз и навсегда, чувство это вырвалось наружу и стало четким и ясным.

В этот день он приехал в дом Льва Николаевича совершенно разбитым. Родион из-за всех сил старался держаться бодрым и веселым. Ему бы радоваться тому, что теперь у него будет больше возможностей побыть наедине с Алоной, но в свете последних событий, радости от этого он теперь не испытывал.

После ужина, вместе с Львом Николаевичем, Анной Павловной и Алоной Родион отправился на прогулку по саду. Болтали обо всем: о слухах, предстоящей засухе и возможном конце света. Вскоре, Алона и Родион спустились к берегу озера, а родители пошли ломать сирени.

Когда молодые люди остались вдвоем, Алона спросила:

– С вами, Родион Романыч, сегодня что-то не так, это вы так расстроились из-за отъезда Сергея Палыча?

– Нет, просто с утра что-то захворал, голова болит, – соврал Родион, отводя глаза.

– Жаль, что с нами его нет, он бы наверняка вам предложил какой-нибудь рецепт древний, или босиком по земле-матушке пройтись или к березе прислониться, – рассмеялась Алона.

– Да уж,– задумчиво промычал Родион.

– А вот вы все время молчите, в спорах не участвуете. Тогда как Сергей Палыч рекомендовал вас как человека ученого. Что вы думаете о новых тенденциях с вегетарианством, возращении к природе, с толстовством?

– Ничего не думаю.

– Как, ведь сейчас все только и делают, что говорят о земствах, революции и конституции. Разве вас это не волнует?

– Нет.

– Может быть, вас волнуют проблемы суфражеток? – рассмеялась Алона.

– Нет.

– Так что же вас волнует?

– Меня волнуете вы.

– Я? – удивилась девушка.

– Да, вы.

– И чем же я вас волную?

Тем временем Алона и Родион пришли к беседке, у которой рос дуб. Они присели. Родион все это время молчал, набираясь сил для столь важного для него признания.

– Что вы все молчите, Родион Романович?

– Я люблю вас! – сказал чуть дрожащим голосом Родион.

Лицо Алоны тотчас изменилось, оно стало неподвижным. Спина выпрямилась, а тело слегка отшатнулось от юноши.

– Я люблю, люблю вас! – повторил, чуть ли не переходя на крик Родион.

– Тише, тише, вас услышат! – повелительным тоном сказала Алона.

– Пускай слышат, я готов повторять это вновь и вновь!

– Не нужно, я вас прекрасно поняла. К сожалению, Родион Романович, я не могу вам ответить взаимностью.

– Вы любите другого?

– Да, я люблю другого, и выше и глубже этой любви я никогда не знала.