Alouette, little Alouette…

– Еще раз проверил, – сказал Френсис, – твой новый способ… Аллуэтта, твой шеф, говоря народным языком, придумал, как восстанавливать нервную ткань после охлаждения ее до температуры жидкого гелия. Шеф, я бегу подробно описывать процесс, ты проверишь и поправишь, и пусть летит в «Вестник нейрохирургии».

– Кофе выпей, – посоветовал Максим, сердце его ликующе колотилось, – минуты ничего не решают.

– А вдруг опередят? – спросил Френсис опасливо. – Время такое, сейчас решают даже секунды. Над этой темой кто только не бьется!.. Ладно уж, пользуйтесь моей добротой.

Аллуэтта сказала жалостливо:

– Френсис, я все принесу на твой стол.

– Ты золотце, – ответил Френсис. – Жаль, только я один это вижу.

Анечка сказала обидчиво:

– Почему только ты? И я люблю Аллуэтту. Она хорошая.

– И я, – сказал Евген, – но ты иди, иди. Я люблю пить из двух чашек. Это поднимает мое самолюбие самца.

Максим промолчал, Аллуэтта тоже старалась не смотреть в его сторону, Джордж сказал задумчиво:

– Ремонт и восстановление нейронов… для нас это только научная задача, которую удалось разрешить, но… гм… помимо всего прочего это позволяет… например, начать ремонт клеток сразу же с постепенным повышением температуры крионированных!.. А это уже конкретное применение.

Максим отмахнулся.

– Гораздо важнее, если сможем восстанавливать поврежденные деградацией нейроны у живых людей. Это же вернуть страдающих болезнью Альцгеймера ученых снова в строй…

– Можно и других, – сказал Георгий, – хотя, я согласен, их на фига?.. Ладно-ладно, гуманисты чертовы, их тоже возьмем! Но в последнюю очередь. Они все равно, хоть с мертвыми нейронами, хоть с живыми – балласт на шее общества. А что, скажите теоретику, от твоего открытия до практического применения… скока-скока?

Максим сдвинул плечами.

– Недели две. Но, учитывая бумажную волокиту, что уже давно не бумажная, но все равно волокита… не меньше года. Слишком многое нужно будет утрясти, принять, закрепить.

– Что, – спросил Георгий с недоверием, – уже со следующего года?

– Примерно, – ответил Максим. – Хоть и не сразу.

– Абсолютно безопасное, – уточнил Георгий, – размораживание крионированных…

Максим поинтересовался:

– А у тебя кто там?

– Дед и бабушка, – ответил Георгий. – И недолго вроде бы пролежали, а сколько всего изменилось… Вот ахнут!

– Да, – согласился Максим, – удивятся.

– Еще бы не удивились, – сказал Георгий, – даже я сам постоянно удивляюсь… И вот такая мысля странная…

– Ну-ну?

– А не подправить ли им, – сказал Георгий, – ну, скажем, объем усвоенного? Скажем, залить в память то, что было за время их заморозки?.. Или деду убрать его раздражительность? Я его люблю, но тупое ворчание по любому поводу уже доставало.

Он смотрел на всех добрыми глазами идиота, Максим ощутил, что сам такой, обязательно подправил бы, но дед умер в Хабаровске и был там похоронен, а бабушка жива…

Евген пробормотал с тяжелым глубокомыслием неработающего интеллигента:

– Тут этический вопрос: имеем ли мы право.

Георгий сердито прервал:

– Да пошел ты в жопу со своей осточертевшей этикой! Вопрос куда проще: если что-то подправлять, то не проще ли создать себе деда и бабушку такими, какими желаешь их видеть?.. Сейчас любого аватара делают за семь тысяч долларов, цена стандартной начинки упала до сотни долларов, а индивидуальная не превышает двадцати тысяч.

– Это уже со всякими девиациями, – уточнил всезнающий Евген, пояснил: – Перверсиями. Написанными под заказ конечного пользователя. Но то аватар, а тут живой человек! Это обойдется на порядок дороже…

Аллуэтта не верила своим ушам, поворачивала голову то к одному, то к другому, а они спорили и спорили, наконец от своего стола приехал на кресле Джордж, и все умолкли, повернушись к нему.

– А как тогда с теми, – сказал он своим бархатным негромким голосом, – которых со временем поднимем из могил? Они еще больше отстали от нашего странного для них века… Будем им вписывать в сознание какие-то новые факты? Будем ли менять психику, наклонности, привычки, характер?.. Все-таки будет очень непросто объяснить Пушкину и даже Толстому, что крепостных здесь нет и пороть их для забавы просто не получится, вот такая странная этика будущего… Будем ли менять сознание Достоевскому и Некрасову, чтобы те не стремились в казино, где в прошлом проигрывали и казенные деньги?..

Георгий слушал настороженно, спросил первым:

– Это ты к чему?

– Если не проделаем это, – ответил Джордж, – они будут изгоями. Каждому придется жить в изолированной камере, где скоро сойдут с ума. Если будем перестраивать им сознание, то… получается, проделаем это не для них, а для себя?.. Тогда не проще ли, как ты говоришь, создать аватаров с внешностью этих уважаемых и порой даже любимых нами людей и примерным характером, но адаптированных под наши условия?..

Евген спросил сердито:

– А предки пусть спят не воскрешенные?

Джордж ответил ясным голосом:

– Да. Увы, да. Если по логике.

Аллуэтта, что прислушивалась к умным речам и помалкивала, вскрикнула сердито:

– Вы с ума сошли? Они же так надеялись на всех нас!

Джордж уточнил: