Алпамыш

Считая, что срок возвращения Караджана прошел, забеспокоился Алпамыш, приуныл. Вышел он на высокий холм и в подзорную трубу степь оглядывает. Видит он — скачут два коня, друг у друга дорогу оспаривая. Узнает он в одном из них Кокдонана. А Байчибара, который белой пеной и желтой пылью покрылся и казался гнедым, не узнал Алпамыш. «И коня своего, и невесты своей, и страны своей родной лишился!» — подумал Алпамыш — и свалился без чувств. Увидела это Барчин, подбежал к нему, положила его голову к себе на колени и так говорит:

— Отчего без чувств упал, мой милый, в прах?
Слезы почему у милого в глазах?
Что с тобою, мой могущественный шах?
Пери соблазнила иль недобрый дух?
Только ты упал и стал и нем и глух,
Белый свет дневной в моих очах потух.
Сокол ты конгратский, сокол ясный мой,
Хоть бы ты беды не ведал никакой,
Дорогого дяди отпрыск дорогой!
В чем причина горя твоего, ой-бой!.. —
Алпамыш вздохнул, глаза свои открыл,
На Барчин взглянул и так заговорил:
— Сердцу ль моему Барчин не дорога?
Знал я, что твое условие — байга.
За меня скакать поехал Караджан,
Не погиб ли друг мой от руки врага?
Если же мой друг Караджанбек погиб,
Значит — и мой верный конь навек погиб!
Если с Караджаном и с конем беда
И калмык в байге взял первенство — тогда
Право на тебя возьмет он от суда.[25]
Если он придет, что сможешь ты сказать?
Стать его женой как сможешь отказать?
Не пойдешь добром — он может силой взять.
Как аркан такого горя развязать?!
Как же с калмыком Барчин-бедняжке жить?
Мне-то как с таким позором тяжким жить?
Для чего тогда мне жизнью дорожить?
Лучше б самому мне голову сложить!
У себя в стране я важный бек, сардар, —
Здесь, в чужом краю, меня постиг удар.
Горя и стыда чем угашу пожар,
Если он погиб, мой конь, мой Байчибар?
Если я его разыскивать пойду,
Я свою погибель в странствии найду;
Здесь оставшись, тоже попаду в беду, —
Я ведь безоружен и лишен коня.
Если калмыки придут — найдут меня,
На какие муки обрекут меня!
Все они с оружьем, на лихих конях,
Луки за плечами и мечи в руках, —
Сразу же меня убьют, затопчут в прах —
И моя застынет кровь на их мечах!
Если ж не убьют, то силой увезут,
От моей кудрявой, милой, увезут,
Свяжут, как овцу, и в рабство продадут.
Э, увяли все мои надежды тут!

Барчин-аим между тем взяла подзорную трубу Алпамыша и, глядя на приближающихся коней, такое слово говорит: