Алпамыш

Говорит шаху такие слова старуха Сурхаиль:
— Посмотри, как вся я пожелтела, шах!
У меня к тебе есть просьба-дело, шах!
Можешь ли ты, шах мой, думать о делах?
Можешь ли понять, что разорен ты в прах?
Должен ли ты знать, что из твоей земли
Свой несметный скот узбеки увели?
Можно ль допустить, чтобы один узбек
Целую страну заставил так страдать?
Может ли тебе подобный человек,
Шахом будучи, врагу противостать?
Можно ль от такого шаха пользы ждать?
Можно ли ему на троне восседать?
Нужен ли стране такой беспечный шах?
Есть ли где-нибудь столь бессердечный шах?
Если ты таков, не требуй ничего,
Непутевый шах, с народа своего!
Вижу я, что правду люди говорят:
Пусть, мол, жив-здоров узбек уйдет в Конграт —
В крепости своей ты отсидеться рад.
Если на узбека ты не выйдешь сам,
Знай, мой шах, что я уйти ему не дам:
Кликну клич в народе — соберу народ,
Поведу людей на недруга в поход, —
Погублю узбеков, скот их отберу!
С сыном, с Караджаном, слажу подобру, —
Иль его убью, иль я сама умру!

Услыхав от Сурхаиль такие слова, созвал шах калмыцкий всех своих советников-амальдароз, всех знаменосцев своих, — стал советоваться с ними. Узнали советники шахские, с чем Сурхаиль пришла, — согласились, что права она. Погубили, мол, узбеки всех лучших батыров, красу страны калмыцкой, хитростью, мол, завлекли Караджана в сети свои, якобы другом своим сделали его, — в плен увели к себе. Неужели безнаказанно уйдут они, все свои стада уведя?

Тут и сам Тайча-хан в гнев пришел — жаждой мести загорясь, раскричался:

— Большое войско не медля на Htox пошлю! Сам поход на них возглавлю! Уж если сам я выйду на них, не сдобровать им! Головы со многих посрываю, в военную добычу превращу всех, кто в живых останется, скот их отберу, жен и дочерей их пригоню, — рабынями сделаю их, на бесчестие народу раздам!

Отдал шах калмыцкий приказ — немедленно войску снаряжаться, в поход на узбеков итти.