Алпамыш

Яростью два бека зажглись —
На дыбы их кони взвились
И, не глядя — вверх или вниз —
Вмиг на калмыков понеслись.
Но и калмыки, обозлясь,
Выпустили сразу коней.
Битва в тот же миг началась.
С самых незапамятных дней
Битвы не бывало грозней.
Что это за встреча была,
Что это за сеча была!
Кони, закусив удила,
Ржут, грызут друг друга со зла;
Молниями блещут мечи, —
Обе стороны горячи,
Тем и тем за храбрость хвала!
Вот так боевые дела!
Тысячи калмыцких клинков,
Два клинка у двух смельчаков:
С Караджаном бек Алпамыш
Отражают натиск врагов, —
Головы летят с калмыков!
Вот он гнев батыров каков!
Словно из своих берегов
Вырвался двуруслый поток,
Так они кипели теперь,
Так рассвирепели теперь!
Трусы оробели теперь,
Шахские редели полки;
Рубят им два друга башки, —
Падают с коней, как мешки,
Мертвые тела калмыков.
Раненые землю грызут,
До неба их вопли встают.
Битву два батыра ведут —
Калмыки пощады не ждут, —
Многие с майдана бегут.
Слезы их начальники льют,
Шаху донесение шлют:
«Терпим поражение мы!
Просим подкрепления мы!»
К шаху донесенье пришло, —
На него затменье нашло.
В ужас населенье пришло.
А на поле брани меж тем
Войск уничтожение шло.
Очень было им тяжело!
Все росло убитых число,
Все число бежавших росло.
Помощи им нет, как назло!
Горе им, злосчастным таким!
Сколько Алпамыш их сгубил,
Сколько Караджан перебил!
Вспомнил о народе Хаким,
Друга посылает вперед:
«Посмотри, в порядке ль народ!..»
Поскакал вперед Караджан, —
Алпамыш, оставшись один,
На себя всю битву берет.
Калмыков, сновавших вразброд,
Он повыгонял из ложбин,
Ухитрился в кучку их сбить —
В одиночку стал их рубить.
Калмыки не знают, как быть:
Видят, что мечом не убить, —
Может быть, удастся его
Пикой острозубой добыть?
Но и тем не взяли его!
Так же, как не брали клинки,
Пики не пронзали его.
Растерялись вновь калмыки:
«Человечье ль в нем естество?
Хитрое тут есть колдовство!
Кровь свою напрасно мы льем, —
Справиться нельзя с колдуном!
Думали — добычу возьмем,
Вышло все иначе теперь, —
Погибаем, плачем теперь!
Лучше мы коней повернем!..»

Вышел Байкашка на майдан —
Тоже исполин-пахлаван,
Тот, с кем говорил Караджан.
С Алпамышем сходится он.
Гневом друг на друга ярясь,
За мечи, за пики берясь,
В смертном поединке таком
Бились Алпамыш с калмыком.
Встреча эта краткой была,
Грозной эта схватка была!
Голову снеся калмыку
Кончил Хакимбек Байкашку.
Так же Кокашку он настиг —
Надвое рассек его вмиг,
Всех богатырей потеряв,
Лучших главарей потеряв,
Те из калмыков, что пока
Чудом оставались в живых,
Плача о погибших своих,
Снова попытались бежать, —
Мало кто из них убежал:
Хакимбек им вновь помешал, —
Он им жизни путь преградил,
Снова, как баранов, сгрудил,
Жалости не зная, губил.
Головы наотмашь срезал —
Коням под копыта бросал,
Так при этом в гневе кричал:
«Снилась вам добыча, глупцы!
Быть вам пищей птичьей, глупцы!
Миром не хотели уйти, —
Мертвечиной стали в пути.
Мой таков обычай, глупцы:
Кровью за бахвальство плати!
Ну-ка, шах калмыцкий, гляди,
Что же натворил ты, злодей:
Сколько ты своих же людей
На смерть безрассудно обрек!
Вот тебе, злосчастный, урок!
Встречусь я с тобою, дай срок,
Моего не минешь меча, —
Я тебя убью, шах Тайча!
Так тебе, мой недруг, скажу:
Я своих врагов не щажу,
Со своих путей не схожу,
Коль дерусь — то насмерть дерусь!
Будь я обесчещен, как трус,
Если, вероломец Тайча,
Ненависть к тебе угашу,
Головы тебя не лишу!»