Алракцитовое сердце (СИ)

Охорская крепость оказалась каменным домом с толстенными стенами, стоящим на возвышенности у дороги и отчасти разрушенным: от дарвенцев к людям барона она перешла с боем. Деян впоследствии с трудом мог припомнить ее вид, потому как к часу, когда крепость показалась впереди, едва не терял сознание и уже не мог мыслить внятно.

Впустили внутрь и провели к коменданту их на удивление легко. Но седоусый полковник в начищенных до блеска сапогах - такой же расфуфыренный и надутый, как покойный дарвенский генерал Алнарон, - появлением "гостей" был озадачен и совсем не обрадован.

- Вам нужно укрытие. Но я не могу вас надолго здесь оставить, - сказал он без обиняков; его единственный глаз смотрел сердито. - Накануне пришла депеша: Миротворец мертв - сам перебрал "вдовьих слез" или - или! - был убит сторонниками продолжения войны из дарвенского лагеря. Со дня на день все может прийти в движение; а если мы и задержимся здесь на зиму - будут постоянные проверки. Нет, определенно здесь вам оставаться невозможно... Не хочу даже знать, кто вы и что натворили! Раз Ивэр того хочет - я помогу; но о многом не просите.

- Окажите то содействие, которое посчитаете возможным, - степенно сказал Петер, волей-неволей вынужденный взять на себя роль переговорщика.

- Ну, прямо сейчас вы никуда ехать все равно не можете: выгнать твоего друга обратно на дорогу было бы равносильно убийству, - сердито хмурясь, признал полковник. - Пока отлежитесь в лазарете. А третьего дня отправлю вас с увечными в Ханрум; у лейтенанта Броджеба там родня - он сумеет организовать вам дальнейшее сопровождение.

- Премного благодарны. - Петер низко склонил голову. Полковник недобро осклабился:

- Будет лучше, если Броджеб и остальные посчитают тебя важной птицей, так что мой тебе совет: не кланяйся как лакей. Не благодари и вообще пореже открывай рот. Я перед Ивэром в большом долгу, но произойди наша с вами встреча при других обстоятельствах - я бы вас повесил. Слишком вы подозрительны. И королевской армией от тебя несет за версту.

- Ваши слова оскорбительны! - Петер изобразил сердитый взгляд; получилось не очень-то, но полковник удовлетворенно кивнул:

- Так-то лучше. Броджеб уважает дисциплину и по крови сам наполовину дарвенец: если я прикажу ему молчать, он вас не выдаст. Так что не выдайте себя сами; и не возвращайтесь, если не хотите навлечь на всех беду! Скверное же Ивэр выбрал времечко спросить с меня долг... Господь Всемогущий, да будь я проклят, если еще раз окажусь у хавбага в должниках!

Некрасивое лицо полковника исказила гримаса плохо сдерживаемой ярости; он выпроводил их из приемной, отдал стражникам приказ проводить их с Петером в лазарет - и больше Деян его не видел.

- V -

Лейтенант Алек Броджеб - молодой человек с лихо закрученными усами, отправленный в отпуск по ранению, - смотрел на вещи проще; сломанная в двух местах рука его беспокоила много больше, чем неожиданное поручение, к которому он отнесся даже с некоторой охотой. Другие раненые и увечные из обоза поглядывали косо, но Броджеб успокоил их подозрения, сославшись то ли на дальнее родство, то ли на старое знакомство, то ли на все вместе.

Путь до Ханрума занял шесть дней, в которые Деян, лежа на полу фургона, отсыпался; ото всей дороги ему запомнился только запах перевязок и тряска. Петер развлекался тем же самым. Бергичевские солдаты много реже поминали Господа, в ходу у них был десяток незнакомых Деяну бранных словечек, и осыпали они ими не барона, но ен'Гарбдада и короля Вимила, с той же ненавистью, но куда меньшим страхом, и на том очевидные различия между дарвенцами и бергичевцами заканчивались. Были наверняка и неочевидные - но уловить их, едва зная что тех, что других и меряя все меркой Медвежьего Спокоища, оказалось невозможно.

Наконец въехали в Ханрум.

Следуя нехитрой легенде и приказу коменданта, в городе лейтенант Броджеб привел "друзей" к своей родне - в справный двухэтажный дом, принадлежавший его дяде, известному в Ханруме и даже за его пределами аптекарю. Тот принял их радушно, не задавая вопросов; только обмолвился мимоходом, чтоб не совались без нужды на улицу: "Неспокойно у нас - не те привяжутся, так эти". Предупреждение, как они узнали позже, было разумным.