Алракцитовое сердце. Том I

Настала очередь Деяну мяться и мучительно подбирать слова:

— Ну… она… Эльма такой человек, что рядом с ней и помереть не страшно; товарищ и друг, которому всегда можно доверить спину; даже если ее нет поблизости, все равно чувствуешь локоть… чувствуешь силы жить — даже если нет их уже, сил. Я хотел бы иметь хоть вполовину столько терпения, доброты и мудрости, как она: быть на нее в чем-то похожим.

— Радмила так и не стала мне другом; может, и не стала бы никогда, даже сложись все иначе, — сказал Голем. — Слишком мы разные. Она не любила, боялась, даже ненавидела меня. Но на суде Господнем я доверил бы ей быть моим прокурором. Я хотел бы сделать ее счастливой, потому как она в полной мере заслужила этого; любви, уважения, доверия, счастья… Хотел — но не мог. Когда я попытался заговорить об этом с Милой, она попросила меня заткнуться и затолкать свою жалость куда-нибудь подальше. Существовавшее между нами в последние годы хрупкое приятельство рухнуло, сменившись отчуждением еще более сильным, чем когда-либо прежде. Мила не видела и не желала видеть в моих словах и намерениях ничего, кроме больно ранившей ее гордость жалости и желания выставить себя в хорошем свете перед обществом. Слава выдающегося ваятеля имела оборотную сторону; про мои возможности ходили самые невероятные слухи: в том числе что я якобы способен дать человеку новое тело, скрыть любые увечья и уродства… Разумеется, я не раз объяснял Миле, что подобное для меня невозможно, но иногда замечал в ее глазах огонек сомнения: она ведь почти ничего не понимала в природе чар, несмотря на все время, проведенное со мной, Ниримом и другими. Она научилась держаться с нами, как с ровней, но обычный для лишенных способностей людей суеверный страх перед непостижимыми их разумом силами все равно сохранялся в ней. Иногда я кожей ощущал его, этот страх, направленный не на сотворенные чары, но на меня самого. А при дворе шептались, что я могу, но не желаю помочь жене и многим другим мои соратникам, искалеченным в битвах или одряхлевшим… Небеса мне в свидетели, как я хотел бы подобного! Ради этого я изучил, насколько оказалось возможно без принесения священных обетов, искусство становления немертвых наДарбате. Нельзя сказать, чтобы я вовсе ничего не достиг, но временные, неудобные в использовании «протезы», почти как тот, который я приладил тебе, — это самое большее, чего я смог добиться.

— Не так уж и мало. — Деян пошевелил искусственной ногой, ощущая слабое покалывание в стопе. — И не такая уж она неудобная.