Алракцитовое сердце. Том II (СИ)

Позже Деян не раз и не два вспоминал этот разговор, силясь разгадать, что за ним крылось, и жалел, что поспешил уйти; но тогда он лишь в ответ пожелал великану хорошего вечера в ответ и поднялся наверх.

Музыкант на помосте все пел и пел – о любви и о предательстве, об отчаянии и надежде, – пел и безбожно фальшивил; казалось порой, что делает он это специально – чтобы слушателям легче было петь вместе с ним.

– X-

Беспрепятственно пройдя через темную комнату, Деян было понадеялся, что чародей, одурманенный лекарствами, спит. Но стоило только усесться на мягкий тюфяк, как темнота негромко окликнула его:

– Деян.

– Что?

Но темнота молчала.

Так и не дождавшись ответа, Деян, переборов неохоту, встал, запалил свечу и прошел к кровати чародея. Прислуга когда-то успела проветрить комнату и отскрести пол: больше не было духоты и смрада, и можно было ходить, не боясь вступить Владыка знает во что. Синюшная бледность с лица Голема почти сошла: он больше не выглядел смертельно больным; скорее, смертельно уставшим.

– Рад, что тебе лучше, – сказал Деян.

– Если бы я здесь умер, это было бы немного некстати. – Голем слабо усмехнулся.

– Так что ты хотел? Я слушаю.

– Лучше расскажи, где ты нашел эту женщину?

– Харрану? Капитан к ней отвел. Они вроде как давно знакомы. – Деян посчитал, что подробности Голему знать будет излишне; во всяком случае, сейчас.

– Так я и думал. – Голем действительно удовлетворился кратким ответом. – Ну что, осмотрелся здесь худо-бедно за два дня? Как тебе город?

Деян вздохнул украдкой. К счастью или нет, но чародей явно не был настроен ругаться; просто хотел поговорить. Услышать что-нибудь хорошее, наверное.

– Нынче не лучшее время, чтоб осматриваться. – Поколебавшись на мгновение, Деян пододвинул себе табурет и сел. – Город, ну… Странный он. Не так я себе это представлял.

– Как – не так?

– Ну… Больше, выше. Совсем не похожим на Орыжь. С большими каменными домами, внушительней, красивее… Чище. – Прямо признаваться чародею, что Нелов кажется ему отвратительной смрадной дырой – «и стоило ради такого стремиться в большой мир?» – не хотелось, но Голем понял и сам:

– О мире по одним сказкам и россказням пьяным судить неверно, – сказал он. – Города бывают всякие. И гаже этого, и лучше, много лучше… Хотел бы я снова увидеть Ирталь! – Чародей улыбнулся. – Но его нет больше: забрало море – еще на моей памяти… В юности я был дурак: мне редко нравились города, непригодные для войны. Но знатоки называли Ирталь чудом рук человеческих; там было на что посмотреть. Джеб бы рассказал лучше, но кое-что помню и я.

Голем начал подробно и скучно рассказывать о прекрасных белокаменных статуях, о державших крыши святилищ огромных колоннах, о каналах и бьющих из камня фонтанах и других чудесах.

Вопреки обычному, Деяна рассказ совсем не увлек: слишком много всего за прошедший день он услышал; слишком много тяжелых мыслей ворочалось в голове, и эта очевидная и неуклюжая попытка чародея его развлечь только добавляла им веса.

– Рибен! Почему ты не злишься? – не выдержав, перебил он. – Не задашь мне трепку?

– А должен? – Голем вскинул брови в картинном недоумении.

– Не валяй дурака! – сердито сказал Деян. – Я оскорбил тебя. Несколько раз. На виду у всех. Перед тобой знатные господа на карачки бухаются, рассердить боятся, а тут… Кто ты – и кто я…

– О как! – Голем присвистнул. – Раньше надо было думать, «свободный человек», кто ты и кто я. Много раньше, а теперь уж поздно переигрывать. Тебе так не кажется?

– Может, и кажется. А только ты не увиливай, – проворчал Деян. – Я еще не забыл, как ты старику Беону ребра крошил за длинный язык. Едва насмерть не убил. А со мной тут лясы точишь.

– Ваш старик оскорбил мою жену и всех моих людей, с умыслом, и получил то, чего добивался. Смекаешь, в чем между вами разница? – Голем усмехнулся. – Деян, бывают случаи, когда я не могу сдержать себя, это верно, но если бы я кидался с кулаками на каждого, кто повышает на меня голос, Радислав дал бы мне отставку, а люди прозвали бы Безруким, потому что кулаки я стер бы по локоть. – Он помолчал немного. – А бросайся я на тех, кто пытается мне помочь, то не прожил бы на свете и полувека. К тому же ты везунчик… Днем я не мог и руки поднять; а до нынешнего часа у меня было навалом времени остыть. Но если ты настаиваешь на том, чтобы получить по лицу, – так и быть: только давай подождем до завтра: темно нынче – боюсь промазать.

– Опять все к шутке сводишь, колдун, – со вздохом сказал Деян; но от сердца немного отлегло. – И что прикажешь с тобой делать?

Голем, скривившись и сцепив зубы, осторожно сел в кровати.

– Раз уж ты спросил – помоги встать, – чуть задыхаясь, сказал он. – Если так пролежу до утра, завтра совсем двинуться не смогу: руки-ноги слушаться не будут.

Деяну, которому в свое время приходилось лежать без движения по многу дней, это чувство было хорошо знакомо, так что он без лишних слов пригнулся и позволил обхватить себя за шею.

Чародей навалился на его плечо всем весом; первые пять шагов до стены дались с огромным трудом. Но обратный путь оказался уже полегче.