Алрой

И снова в седле, и опять лязг мечей и кольчуг, и в который раз знамена и трубы зажигают кровь, и наново пьянит мозг бальзам силы и власти! Алрой воспрял духом. Велико вероятие поражения, огромна награда триумфа. Опасность острит чувства и ум.

Энергичным маршем Алрой двинул пятидесятитысячное войско на просторы бывшего Медийского царства. Вскоре его настиг гонец от Авнера. Наместник извещал о том, что в одиночку он не в силах сдержать гвардию Хорезмского царя. Тот собрал несметное войско и разместил воинов в Луристане. Алрой отправил послание Шерире – немедленно выдвигаться для соединения сил, а столицу препоручить милости судьбы. Ожидающему помощи уверенность в получении ее важна не менее чем она сама.

Перевалив через горы, Алрой встретил Авнера с его тридцатитысячной армией. У персидской границы халиф столкнулся с передовым отрядом противника. Разбил его в пух и прах, и хорезмцы, понеся большие потери, обратились в бегство. Однако, опасаясь преждевременного генерального сражения с Альпом Арсланом, Алрой благоразумно отступил к равнине Неговенда и стал поджидать Шериру. Место это напоминало ему о блестящих победах былых дней.

Царю Хорезма не терпелось поскорее закончить дело. Он не сомневался в превосходстве своих громадных сил. Обеим сторонам было ясно, что через два-три дня произойдет побоище, которое решит судьбу востока.

Алрой в окружении ближайших соратников и отряда солдат отдалился от лагеря, чтобы осмотреть поле скорой битвы. На свою беду царственный дозор столкнулся с засадой хорезмцев. Обескураженные отчаянной смелостью и бешеным напором иудеев, втрое превосходящие числом бойцы Арслана почли за благо отступить. Напоследок их предводитель выпустил стрелу в сторону Алроя. Пущенная меткой рукой, она неминуемо унесла бы жизнь покорителя Азии. На счастье, некий юный командир, увидев, что обожаемому халифу грозит смертельная опасность, без колебания загородил его грудь своею грудью. Алрой с отрядом поспешили доставить в лагерь тяжело раненого офицера, жертву абсолютной верноподданности и беспредельного патриотизма.

Истекающего кровью командира внесли в шатер халифа, уложили на царскую кушетку. В мгновение ока были созваны лучшие войсковые лекари. Они обступили ложе теряющего силы героя, осмотрели рану и горько покачали головами. Прекратить мучения несчастного можно было лишь ценою последних минут его жизни, извлекши из груди стрелу. Умирающий сознавал свое положение, и заявил о последнем желании – остаться наедине с монархом.

“Господин!” – начал офицер, – “Я покидаю этот мир, но предсмертный ужас не сжимает сердце. Умираю, служа тебе, и нет конца пути достойнее. Безмерны награда и утешение того, кто спас величайшего из людей. И еще: господин, у меня есть сестра”.

“О, мой друг, твоих близких буду беречь и холить как своих!”

“Благодарю. Будь у меня тысяча жизней, все их посвятил бы моему халифу. Мне известна тайна. Чтобы спокойно умереть я должен открыть ее тебе”.

“Не колеблясь, говори! Если обидел незаслуженно кого-то, и если сил и золота Алроя довольно, чтоб успокоить твою совесть – не сомневайся в рьяности и щедрости моей!”

“О, господин, мои минуты на исходе. Я буду краток. Дело касается тебя”.

“А именно?”

“В день смерти Джабастера я был в карауле”.

“Силы небесные! Я весь внимание!”

“Он руки на себя наложил, так говорят?”

“Так мне донесли”.

“Ты не виновен, не виновен. Я благодарю Бога, мой халиф не виновен!”

“Не сомневайся в этом, как в вечности народа Израиля. Рассказывай все!”

“Держа в руке печатку, в арсенал вошла принцесса, с нею был Хонайн. Хоть и на посту, не посмел я заступить дорогу особам столь высоким. Я слышал шум борьбы. Израненный и скованный цепью, Джабастер сопротивлялся, как мог, но силы были не равны. Грязная игра. Крадучись, они вышли. Ее глаза встретились с моими. Не знал, что может быть столь свирепым женщины взгляд”.

“Ты никому не рассказывал об этом?”

“Только тебе, мой господин. Они способны на преступления страшнее, если есть такие”.

“Рассказ твой испепелил мне душу и убил надежду. И все же благодарю. Любя, ответной ненависти не дивись, ибо зло в большинстве сердец. Я понял цену жизни, людей и слов. Что хуже, чем знать подобное? Не знать!”

“Вот, я все сказал. Сейчас прошу, вынь из груди стрелу и положи конец страданьям. Я спас тебя, спаси меня”.

“Верный друг, невыразимо мучителен мой долг”.

“Хочу умереть, зная, что это сделал мой халиф”.

“Конец!”

“Бог, храни Алроя!”

10.8

Потрясенный рассказом офицера, Алрой погрузился в тяжкие раздумья. Но тут раздался звук фанфар, в шатер вошел евнух и сообщил о прибытии Ширин. Принцесса покинула кров паланкина и впорхнула под кров шатра. Алрой еле успел сорвать с себя плащ и укрыть окровавленное тело мертвого героя.

“О, мой любимый!” – воскликнула принцесса, – “Я все знаю, я хочу взглянуть на твоего спасителя, я не боюсь крови, я жена солдата!”

“Это было ужасно!”