Алрой

Они покинули амфитеатр и принялись обследовать близлежащие здания. Нашлось место и для жилья и для конюшен. С дней былых остались тюфяки, палатки, запасы топлива, посуда и прочие атрибуты сносной жизни. Вот место, где когда-то Предводитель изгнания столкнулся нос к носу с Хасаном и зарубил надменного губернатора Хамадана. Алрой созвал сюда братву и выложил свои соображения. Выслушав, люди разделились на отряды – по родам занятий и вкусам к ним. Одни будут нести охрану, другие станут охотиться, третьи отправятся в оазис собирать дары природы, четвертые выведут на пастбище коней. Амфитеатр был образцово вычищен. Для принцессы соорудили подходящий шатер. Нежданно предупредительные рубаки состязались в рвении угодить ей. Благодарными улыбками и кроткими речами она поощряла их смекалку и энтузиазм.

Приученные к железному порядку ратники быстро и успешно приноровлялись к сумбурной новизне, находя в ней прелесть бытия. Борьба за выживание не оставляла времени для раздумий и печалей. Покуда с ними Алрой – и надежда с ними. Воистину сей гегемон очаровал бойцов, и те полагали искренно, что лучше поражение с ним, чем победа с другим. По вечерам в амфитеатре, собираясь у костров за ужином, невольные авантюристы казались друг другу и самим себе вполне счастливыми. Приключения дают ощущение жизни во всей ее широте и силе.

Алрой засылал разведчиков во все стороны, дабы разузнать, что творится на большой земле и, сообразуясь с этим, действовать дальше. Велико желание его вступить в связь с Итамаром и Медадом, если те уцелели.

Две недели никто из чужих не появлялся в заброшенном городе. Наконец возникли четыре новые фигуры. Люди эти вернулись в свое логовище и не слишком обрадовались пришельцам и их предводителю, но досаду скрыли. То были курд Кислох, индиец Калидас и их дружки – гебр и негр.

10.13

“Благородный монарх! – воскликнул Кислох, – уверены, ты с радостью включишь нас в ряды своей дружины. Ей-ей, старый друг лучше новых двух. Испытанное вместе – общее достояние. Мы полагали, если ты не погиб, то, значит, скрываешься здесь. И не ошиблись. Наше почтение тебе, госпожа”, – добавил Кислох, кланяясь Ширин.

“Я рад вам, друзья, – сказал Алрой, – я весьма ценю вас. Согласен, мы вместе всякое испытали, и дурное, и хорошее. Но лучшее, надеюсь, впереди”.

“Принято надеяться на лучшее”, – заметил Калидас.

“Каковы новости?”

“Не слишком хороши”.

“А именно?”

“Хамадан захвачен”.

“Я к этому готов. Продолжай”.

“Старый Бостинай и госпожа Мирьям взяты в плен и доставлены в Багдад”.

“Взяты в плен?”

“Я думаю, все обойдется. Господин Хонайн в большой фаворе у новой власти и, без сомнения, выручит их”.

“Хонайн в фаворе?”

“Разумеется. За ним числится немало добрых дел в пользу города”.

“Всегда был ловкачом! Только б вызволил сестру! Спасителю простительна измена”.

“Без сомнения – вызволит, и без сомнения – простительна!”

“Что с Авнером?”

“Убит”.

“Как?”

“В бою”.

“Уверен?”

“Я дрался рядом с ним. Видел: он упал”.

“Рад, что он не в плену. Где Медад и Итамар?”

“Упорхнули в Египет”.

“Выходит, нет больше воинства у нас?”

“Кроме тех бойцов, что здесь с тобой”.

“Этих сил достанет ограбить караван, не более. Значит, Хонайн в фаворе?”

“Точно так. Он и нам сослужит службу”.

“Новостями не порадовал”.

“Все – правда!”

“Итак, я рад вам. Отведайте нашу пищу. Груба, но не скудна. Упорхнули в Египет, говоришь?”

“Да, господин”.

“Ширин, хотелось бы тебе взглянуть на Нил?”

“Я слышала, там крокодилы!”

10.14

Подозрение, если не слишком смутно, вострит уши бдительности, родной сестры безопасности. Алрой тяготился присутствием Кислоха и его компании, но сподвижники бывшего монарха с великой приязнью отнеслись к ветеранам пустыни. Их изобретательное шутовство и неутомимое веселье добавили живых красок к серому фону однообразных дней. Зато Алрой не нуждался во внешней силе для поднятии духа, он строил планы бегства в Египет. “Раздобыть верблюдов, переодеться купцами, взять с собой Бенаю и нескольких верных людей и двинуться караваном в Африку через Сирию”, – думал. И чем глубже он входил в детали замысленного предприятия, тем привлекательнее ему казалось будущее. У него припрятано изрядно драгоценностей, которые он надеялся продать в Каире и выручку употребить для насажденья сада новой жизни. Огонь честолюбивых вожделений юности испепелил собственные его мечты, оставив взамен тлеющие уголья новых надежд.

Алрой и Ширин возвращались из оазиса с прогулки. Он шел пешком, вел под уздцы верблюда, на котором восседала Ширин. Он то и дело поднимал глаза, заглядывал в мечтательное ее лицо, читал в нем радость предвкушения скорых перемен.

“Вот так, верхом, осилим дорогу в пустыне”, – сказала Ширин.

“Это веление судьбы”, – добавил Алрой.

“Мы созданы для неги и любви, империя для нас лишь бремя”, – заметила Ширин.