Алрой

“Я рад, Хонайн, что ты цел и невредим!”

“Я, разумеется, тоже рад. Хотел бы, чтоб мое благополучие твоему способствовало”.

“Я полон надежд!”

“Это хорошо. Отчаяние – удел глупцов”.

“Я много испытал. Что Ширин?”

“Думает о тебе”.

“Это кое-что, способность думать. Я, видимо, ее утратил. Где Мирьям?”

“На свободе”.

“Это кое-что, свобода. Твоя заслуга. Ради меня, милосердный Хонайн, будь добр к ней. Ей не на кого опереться”.

“У нее есть ты”.

“Она одинока”.

“Живи и защищай ее”.

“Возможно ли покинуть эти стены?”

“Вполне”.

“Охранников убить иль подкупить? Я на все готов!”

“Угомонись, мой друг. Не требуется ни подкупа, ни кровопролития. Нужен компромисс”.

“Компромисс был нам под силу у Неговенда. Неужто возможен компромисс с пленным, с обреченным?”

“Почему обреченным?”

“А что, разве Альп Арслан великодушен?”

“Он – невежественный вепрь, подрывающий корни дуба, желудями с которого питается”.

“Тогда зачем толкуешь о надежде?”

“Надежда упомянута тобою. Я говорю о несомненности”.

“Хонайн, мне кажется, я поврежден умом, но, чтобы выбраться отсюда, я обязан понимать тебя. Не мудря, назови мою судьбу”.

“Двумя словами – ты спасен”.

“Спасен?”

“Если сам того желаешь”.

“Желаю ли я? Жизнь бесконечно хороша, но я малого хочу – свободы и уединения. Жизнь спасена! Здесь, в темнице страшной, нелегко поверить в это. Благодарю тебя, Хонайн! Ты не забыл меня, своего Алроя! Ты человек души огромной. Кто в приземленности обвиняет тебя, тот клеветник!”

“Разум рвется в небеса, но уютно ему лишь на земле. Единственное мое желание – служить тебе, Предводитель”.

“Не зови меня Предводителем, зови Алроем. Жизнь спасена! Я могу идти? Сделай так, чтоб меня никто не видел, ты все можешь, Хонайн. Я отправлюсь в Египет. Ты, кажется, был там?”

“Прекрасная страна”.

“Когда смогу покинуть эту жуткую обитель? Мерзости ее страшнее всяких пыток. Когда вновь вдохну чистый воздух, увижу свет и солнце?”

“Радость свободы близка”.

“Нам обоим, свободным, положена радость”.

“Алрой, ты велик, твой дух высок, нет равного тебе!”

“Увы, Хонайн, я сломлен. Все достояние мое – счастливая надежда. Однако оставим восхваленья. Скорее прочь отсюда!”

“Мои слова сердцем подсказаны, а не желанием польстить. Твоей натуры замечательные свойства открывают путь к избавлению. С прочими ты не стоишь в одном ряду. Немногие повидали и испытали с твое. Ты познал строй и лады душ человеческих. И, главное, ум твой наделен чутьем чудесным, чутьем проворным, которое даровано лишь царственным особам избранного племени. Чутье сие сверкает в обрамлении опыта, как бесценный самоцвет искрится в оправе заурядной золотой”.

“Продолжай же!”

“Немного терпения, Предводитель. Ты вступил в Багдад с триумфом, и ты вновь вошел в Багдад и встречен был бесчестьем, на какое только способна изобретательность врага. Это – великий урок”.

“Согласен”.

“Он учит по достоинству ценить пустоту и низость ближних”.

“Увы, и это верно”.

“Рад, что ты видишь дело в том же свете. Во взгляде таком – мудрость”.

“Несчастный мудреет поневоле”.

“Слова и вера хороши, как побужденье к действию. Я уж говорил, нужен компромисс. Я решился, очередь твоя. Задумано, что завтра Алрой должен умереть мучительнейшей из смертей – быть казненным посажением на кол”.

“О-о-о…”

“Даже присутствовать при сем есть пытка нестерпимая. Чем важнее жертва, тем сильнее ужас, охватывающий толпу”.

“О, Бог на Небесах!”

“Зрители, глядя на предсмертные корчи несчастных, словно теряют разум, и необъяснимая сила влечет их на лобное место, и кровь стынет в их жилах, и многие умирают вместе с казнимыми. Я свидетельствую как врач”.

“Молчи, мне слишком тяжело”.

“Судьба Ширин…”

“О, нет! Только не это!”

“Не забыто, что она дочь халифа, и посему жизни ее лишит милосердный топор. Тонкая шейка не задаст труда палачу. Что до Мирьям, то она объявлена еврейской ведьмой, и удел ее – сожжение живьем”.

“Поверить невозможно! Дьяволы! Когда я был в силе, я щадил слабость! Какое горе!”

“Довольно причитаний, Алрой! Я говорю о том, что было задумано, а не о том, что неминуемо. Я вмешался в ход дел, я потрафил победителю, я пошел на компромисс!”

“Каков он?”

“До смешного прост. Для умницы Алроя – сущая безделица”.

“Прошу, будь краток”.

“Феерический твой взлет столкнул дух мусульман со стези обычной, победа над тобой не рассеяла туман, окутавший их души. Я заметил это и употребил на пользу. Проливши кровь твою, они лишь жажду мести утолят, но не смоют пятен со своих знамен и не изгонят страх из растревоженных голов. Колебанья в вере, как неурожай и голод, чреваты бунтом черни и раздорами владык. Себя спасая, поможем растерянным врагам. Вернется в равновесие опасно накрененный ум, коли истолкуем твой триумф дьявольским потусторонним действом. А если скажем, что колдовством приворожил Ширин, то в этом они узрят вожделенное оправдание дочери халифа. Вот план, который выведет правоверных из лабиринта, а тебе сохранит жизнь и вернет свободу”.

“План – да, а воплощение его?”

“Это легко”.

“Вразуми”.