Алрой

Несметная рать правоверных стеклась с великих просторов Азии, дабы остановить победную поступь еврейского царя и спасти Землю Обетованную от нашествия иудеев, которым она была обещана, и которые утратили на нее право. Тем временем в поле возле стен Хамадана Алрой делал смотр своим силам. Лишь один-единственный человек решает начать ли войну, послать ли людей на бойню, обречь ли на смерть многих и многих. Шестьдесят тысяч закованных в броню пехотинцев. Тридцать тысяч лучников. Двадцать тысяч кавалеристов. Десять тысяч всадников, героев недавних боев, составляли отборную часть армии и назывались «Стражи короны». В центре их рядов возвышался великан Элинбар, на три головы выше среднего бойца. Он держал золотой, усыпанный рубинами ларец, а в ларце — скипетр царя Соломона. Стражами короны командовал Азриэль, брат Авнера.

Расположенные в Хамадане бойцы составляли треть армии Алроя. Царь восседал на троне. Воины, шеренга за шеренгой, проходили мимо престола и, приветствуя своего мессию, приспускали знамена и копья. Бостинай и Мирьям, и с ними те, у кого на сердце радость, наблюдали великолепное зрелище с городских стен. А в это время Шерира продвигался маршем к Багдаду, возглавляя свою часть армии. Джабастер же, нарядившись в костюм Первосвященника и поклявшись не опускать меч, покуда ни будет возрожден Храм, правил последней третью алроева войска и вел солдат к установленному месту встречи с Шерирой. Там оба станут дожидаться прибытия Алроя и соединят силы.

В конце дня, по завершению парада, Алрой скомандовал Азриэлю выводить бойцов из Хамадана. Сам же царь медлил. С ним оставались его штаб и силы охраны. Эти разгоняли скуку, упражняясь в метании копий, и льстивой речью сдерживали нетерпение коней.

Алрой прогуливается с Мирьям в саду Бостиная. Они шагают медленно, идут рядом, молчат. Рука его покоится на тонкой хрупкой талии, другая — легко сжимает нежную девичью кисть. Глаза ее опущены, непрошенные слезы оставляют мокрый след на бледных щеках. Брат и сестра. Время честолюбия и время чистоты любви. Вот лужайка, фонтан, царский конь ждет седока.

Давид сорвал цветок, вплел в волосы Мирьям. Она улубнулась. Горечь разлуки. Нечем смягчить ее.

«Сестрица, душа моя! Расставаясь со мною в прошлый раз, ты глядела вслед беглецу, а нынче ты провожаешь царя-завоевателя!»

Она обняла брата, спрятала мокрое лицо не его груди.

«Мирьям, мы встретимся в Багдаде!»

Давид прижал ее руку к губам, кивнул стоявшим неподалеку девушкам. Те подошли, окружили Мирьям, заговорили с ней. Алрой вскочил на коня, умчался.

7.12

Кавалерия халифа почти без потерь проскользнула мимо авангарда Шериры, соединилась с основными силами, и, уже в полном сборе, правоверные явили готовность к приходу гостей.

Главный сельджукский султан Малик командовал центром. Правым крылом управлял сирийский султан, и тыл его защищала река. Левый фланг занял румский султан. Он выдвинулся вперед и по-хозяйски расположился на невыгодном на первый взгляд месте. Гордый числом, уверенный в доблести и уповающий на дисциплину своих бойцов, Малик бестрепетно поджидал покорителя Персии.

Вдали показалась армия Алроя. Узкие колонны спускались с гор, ширились и рассыпались на краю равнины. К ночи лагерь иудеев был готов. Малик различал движущиеся огни в шатрах, слышал трубачей, пробовавших фанфары. Миля-другая разделяли два полюса, две страшные силы. Настанет утро, и они сойдутся. Копья, мечи, стоны, муки, кровь, смерть, победа. Изменится мир иль останется прежним? Что ни готовит судьба, приговор есть всегда приговор, для той стороны, для этой ли.

В окружении командиров Алрой заходил в палатки к простым воинам, говорил с ними, подзадоривал их, обещал скорый триумф, что затмит недавние победы. Обожание и безоглядная вера светились в глазах бойцов, и почва под ногами мессии казалась тверда, как скала. Для прибавки солдатам крепости духа торжественная процессия пронесла вдоль лагеря скипетр Соломона. На вершину холма взошла пророчица Эстер. Преданные лица глядели на нее со всех сторон. Она вещала и воодушевляла, клялась и прорицала, требовала и умоляла, проклинала и превозносила. Как магнит незримой силой овладевает железом, так проповедник страстным словом пленяет душу. Ночь перед сражением. Хрупкий образ девы, вдохновенной и красноречивой, и мощные фигуры жадно внемлющих воинов. Красное пламя костров, и бледный свет луны. Блестящая броня кольчуг равнодушно отражает лучи всех цветов.

В царском шатре Алрой и Джабастер обсуждали возможные перипетии грядущего дня.

«Перед нами иная реальность, на прежнюю не похожая» — сказал Алрой приготовившемуся уходить Первосвященнику.

«Не разность, а общность важны — Бог отцов наших с нами!»

«Это бесспорно! Но… Необходимо понимать замысел Его. Ведь как велик был древний Моисей! Нынешнему веку завоеватель требуем.»

«Ты погружен в раздумья, царь?»

«О туманном прошлом. Настоящее прозрачно. Чрезмерные размышления о нем лишь повредят.»