Альтаир

Надя хотя и стремилась проявить стойкость и хладнокровие в любом, даже решающем эксперименте, но сейчас на хорошо знакомом ей аппарате вертела совсем не те ручки, - вероятно, потому, что поминутно смотрела на экран телевизора, который интересовал ее гораздо больше.

Как всегда, на молочно-белом стекле сначала появились тонкие серебряные нити, затем побежали грязные полосы. Вот они остановились, и Надя увидела знакомую картину: угол дома, чугунную решетку, кусты и садовую скамейку. Не было никакого сомнения, что машина все еще стояла возле - сквера.

Но где же Гораздый и Усиков? Неужели они не встретили своего знакомого Толь Толича? Женя его никогда не видал, а Надя узнала сразу, едва он появился на экране.

Поигрывая концом кавказского ремешка, Толь Толич шел кому-то навстречу и широко улыбался.

- Какими судьбами, каким ветром вас занесло в наши края, золотко? вкрадчиво говорил он, щурясь от удовольствия. - Нем, так сказать, обязан?

Совсем вплотную к этой шарообразной фигуре приблизился хмурый Багрецов. Губы его вздрагивали.

- Ведь вы же сами мне назначили, - растерянно сказал он. - Я приехал в институт, но…

- Простите великодушно. - Лицо Толь Толича расплылось в еще более широкой улыбке. - Но ведь мы, золотко, не всегда себе принадлежим… Дела, дорогой мой, дела… Заводи, Петрович, поехали!

У Жени после этих слов упало сердце. Машина опять ускользнула прямо из-под носа. Вдруг ребята ее не встретят?

Надя хмурилась, кусала ноготь от досады. Вновь послышался знакомый голос Багрецова:

- Погодите! Вы же обещали взять меня. Все документы я оформил.

- Поздно, милый, поздно! Ваше место, товарищ Багрецов, уже занято. Как говорится в нашем ученом мире, природа не терпит пустоты. К тому же все под богом ходим… Позвонили мне вечерком из министерства: нельзя ли, мол, одну радистку, чью-то там племянницу, зачислить? Человек я маленький, возражать не приходится. Неприятно, конечно, но я тут не виноват. Простите, золотко, но если что нужно - прямо ко мне. Пока, дорогой мой!

Толь Толич повернулся лицом к машине. На экране оно постепенно увеличивалось. Самодовольное, но в то же время предупредительно-вежливое. Взглянешь на такого улыбающегося человека - и на душе становится радостно. Вот он, весь перед вами, доволен своим положением, работой, безоблачным, солнечным днем, цветочками в скверах, но больше всего доволен тем, что сможет доставить вам приятное. Если придется отказать, то сделает он это с грустной улыбкой, признается в своем бессилии, и вам уже становится его немного жалко. Чудесный, милый, чуткий человек! Посмотрите на него - он так вам сочувствует… «Эх, подумаете вы, - зачем я только его беспокоил?…»

- Ну и сахарин! - воскликнула Надя. - Ужасно боюсь таких людей!

Женя не мог с ней согласиться. Ему, впрочем, как и многим другим, нравилась подобная обходительность. Рассуждал он просто: «Зачем вдвойне огорчать людей - и вынужденным отказом и суровым тоном? Человеку нужно посочувствовать, утешить ласковой шуткой, убедить его в неизбежности принятого решения. Так и в данном случае Багрецов, которому отказал Толь Толич, хоть и расстроен неудачей, но, конечно, не обижается на него».

Журавлихин ошибся.

На экране показалось гневное, возмущенное лицо Багрецова.

- Вы правы, Анатолий Анатольевич, сейчас уже разговаривать поздно, не к кому обратиться. Но человек вы не маленький, а мелкий.

- Не надо горячиться, золотко! - увещевал Толь Толич. - Осенью заходите, сердечно буду рад. Что значит молодость! Ай-ай! - покачал он головой и исчез с экрана.

Загудел мотор, задрожала на экране картинка. Поплыли в сторону кусты, скамейка, угол дома, и машина выехала на широкую улицу. Замелькали окна, балконы, тонконогие деревца. Людей было немного, они неторопливо проплывали по экрану, будто скользили на роликах.

Возле одного из подъездов стоял Митяй (Женя его сразу узнал по вышитой рубашке и светлой шевелюре). Он озирался по сторонам, провожая глазами проходящие машины. Когда мимо него проезжала машина с «Альтаиром», он безучастно глядел с экрана. Это особенно удивило Женю. Неужели Митяй не узнал грузовик с ящиками?

Снова экран потемнел, только бледные косые нити бежали куда-то в сторону, как весенний дождь.

- Что за машина стояла возле сквера? - спросил Женя, выключая телевизор. Грузовик?

- Нет, поменьше. Как это называется? Открытый пикап.

Вполне понятно, что Митяй не обратил на него никакого внимания. Он искал свой ящик на грузовиках и не подумал, что багаж может быть перегружен на любую машину. А так и было сделано. Еще ночью по приказанию помощника начальника экспедиции части груза перенесли на пикап.

- Обидно!… Ужасно обидно! - Надя досадливо прижимала к затылку поднимающиеся от ветра волосы.

- Подождем следующей передачи, - попробовал утешить ее Женя. - Возможно, удастся определить вокзал.

- Вокзал? - переспросила Надя. - Ну да, конечно… Поезда обычно уходят вечером… Успеем… - Она помолчала. - А все-таки, Женя, вы странный человек.

- Не понимаю.

Надя вплотную подошла к Журавлихину.

- Кроме того, что машина отправилась на вокзал, вы ничего не заметили?