Алтайские сказки

- Хочешь, сказку расскажу?

Бог-Койонок думает: какие у зайца сказки.

Но (добрый был) отвечает:

- Рассказывай.

Куян сел около кошмы, расшитой шелком, у ног бога. Сам на листья смотрит, облизывается, а сам говорит...

А так как все время облизывался - хорошо у Куяна выходило. И степь, будто не степь, а кумыс столетний. Колки - не колки, будто аракчины, каменьями разукрашенные, по степи разложены.

Ладно.

Койонок крякнул одобрительно:

- Эк!.. вот заяц!

Спокойно ему стало. Уснул. С кошмы свалился.

Заяц сейчас к березе, давай листья жрать. До того нажрался, брюхо как шишка кедровая крепкое стало.

Нажрался, уснул.

Ладно.

Богу-Койоноку снятся сны дурные. Неприятные для бога сны, - то лошадь уросит, то вместо айрана грязь пьет.

Еле проснулся.

Чует - затылок ему солнце печет.

- С чего бы это, - думает, - тень всегда хорошая была.

Смотрит - на березе половины листьев нет.

А Куян рядом спит.

Одна лапа на брюхе, во рту торчит половина листочка.

Койонок озлился, фыркнул:

- Что ты наделал? А?

Заяц вскочил и от сытости говорит не может.

- Тьфу! - сказал Койонок. - Какая рожа паршивая. Ступай.

И в наказанье сказал:

- Будет тебе, обжора, лучшей пищей кора - осиновая, горькая.

Поднялся, начал листья новые делать.

Ладно.

Вот когда осенью лист на березе зажелтеет, заяц боится подойти к коре. Трясется, душа у него прыгает.

Я говорю:

А идет. Трясется, а идет.

Жрать надо.

IV.

АЮ.

Говорит Уртымбай:

- Хочу медведя-Аю убить. Белолобые много жгучей воды за шкуру дадут.

Хороший охотник был - любил хвастать.

Пошел.

Ладно.

Аю вылез из берлоги на Уртымбая идет.

Пустил стрелу Уртымбай.

Мимо.

Пустил другую, в плечо угодила.

Не успел ножа выхватить, медведь навалился. Обнял. Давит.

Думает Уртымбай:

- Пропал. Не попью кумыса больше.

А медведь-Аю - клыки в пене, трясется весь, кровь из раны по шерсти брусникой катится.

Озлобился.

Только хотел давнуть Уртымбая, да невзначай в глаза ему взглянул.

Увидал Аю-медведь в глазах Уртымбая - маленькая морда, желтые клыки и пена на них.

И Уртымбай увидал свое лицо - серое как солончак и бороденка как горсточка сухой травы.

Как заноза в глаза Аю вошла.

Заревел!

Опустил Уртымбая.

И ушел Аю в тайгу.

Уртымбай, чимбары поддерживая, в аул прибежал.

Хвастается:

- Вот я какой, чуть медведя своими руками не задавил...

V.

КАК ЛЮБИЛ КАРА-СУ.

Поток горный Кара-Су любил кувшинку-Йгу, что в заводях расла. Большая, желтая, как глаза зеленого бога-Кургамыша.

Ладно.

Целует, ласково подергивает плечами мягкими Кара-Су. Йгу как амулет подпрыгивает, смеется:

- Тль... тль...

Кара-Су говорит:

- Почему ты меня одного не любишь? Всем смеешься. Небу, берегу. Всем. Я так не хочу.

Смеется Йгу, говорит:

- Не могу... тль... тль...

А ветер-Чойном завидовал Кара-Су. Все впитывает в себя - небо, берег, тополя. А он, ветер - запахи одни от трав.

Говорит он Кара-Су:

- Бери себе кувшинку на дно, я помогу.

Стал ветер-Чойном расшатывать Кара-Су.

Волны сначала улыбались. Сердито скривили рожи. А потом сжались и схватили кувшинку за горло.

Не поддается Йгу.

- Тль... тль... - бежит она по волнам, смеется.

Волны - черные.

А та желтые перышки отряхивает, смеется:

- Тль... тль...

Ветер призвал Осеннего Брата.

Осенний Брат пришел - прелью запахло. Понюхал носом (как гриб нос широкий). Сказал:

- Могу.

Наскочил на тополь.

- Хрук!..

Сучок сломался, в поток упал.

Сел на сучок Осенний Брат, наплыл на кувшинку и перерезал ей горло.

Улетели братья.

Закрутился Кара-Су от радости. На дно поволок Йгу.

- Ага! - говорит.

Ладно.

Только завяла кувшинка-Йгу. Без солнца. Без ласкового бога-Кургамыша.

Заболел с тоски Кара-Су. Бросаться на берег стал, а потом со стыда закрылся белым чувлуком, как киргизка, и бредит - летом, тайгой, Йгу.

Пришел Зимний Брат и со свистом (двух зубов не хватает во рту) завыл:

- Сщщуии... щщуии...

VI.

КЫЗЫМИЛЬ-ЗОЛОТАЯ РЕКА.

Было, видишь, так.

Полюбила девушка-Кызымиль, красивая девушка (как черемуха весной) доброго бога-Вуиса. Розового, сочного, крепкого - как шишка кедровая.

Ладно.

Вышла на елань, к солнцу лицо повернула, волосы распустила. Говорит:

- Вуис! Вуис! Я тебя люблю.

Прилетел Вуис-радостный бог.

Улыбнулся, сказал:

- Ты - хорошая. Я тебя тоже полюбил. Только бог-Кутай - старый, сердитый бог... Нельзя мне тебя любить, рассердится Кутай.

- Люблю Вуиса, - говорит Кызымиль, а у самой глаза как у марала блестят красивые глаза.

Поглядел Вуис, поглядел. Вздохнул:

- Не знаю, что и делать.

Думал много.

Говорит:

- Лучше я в человека обернусь.

Опустил коня на волю. Лук взял, сапоги надел.

Человеком сделался.

Ладно.

Узнал старый бог-Кутай. Говорит:

- Как быть тут?.. Нельзя же богу человеком жить. Так, пожалуй, все боги с неба сбегут.

А Вуис в это время в лесу охотился.

Вот и вошел Кутай в Аю-медведя.

В лес спустился. На Вуиса кинулся.

- А! - сказал Вуис. - Хорошая шкура - сошью Кызымиль шубу. Убью медведя.

Да не мог убить.

Медведь-Аю человека Вуиса убил.

Опять стал духом Вуис.

Говорит Кутай:

- Ступай на небо, Вуис. Нечего тебе делать на земле. Ступай. А Кызымиль заточу в воду - не смущай бога.

Ушел Вуис на небо.

Как узнала Кызымиль о смерти Вуиса, затосковала.

Горевала, горевала. В реку бросилась.

Умерла.

Увидел смерть Кызымили бог-Вуис.