Алтарь

Она схватила белого петуха, посадила его на дубовый диск, ловко резанула ножом вокруг шеи и прижала забившуюся птицу к дереву, говоря:

– Дай, белая птица, память свою на день-деньской…

Кровь потихоньку начала разливаться по столешнице, петух трепыхнулся еще несколько раз и затих. Вилия откинула его в сторону, схватила другого:

– Дай, черная птица, память свою на ночь-ночную…

Этот бедолага брыкался меньше своего товарища, но крови своей все-таки добавил.

– Дай, птица пестрая, крови своей на безвременье, – резанула хранительница последнюю жертву, дождалась, пока та затихла, откинула к стене. Затем указательным пальцем размешала натекшую черную лужу, повернулась к ближнему каменному Чуру, присела, мазнула его кровью по глазам, рту и по спине сверху вниз: – Чтобы видел, чтобы сказывал, чтобы знал.

Так она быстро прошла по кругу, перед каждой инициацией макая палец в кровь. Выпрямилась. Сглотнула:

– Слушайте меня внимательно, посвященные, члены Круга, отдавшие жизнь и судьбу земле своей. Отныне покой и будущее в руках ваших. Помните, помните днем и ночью, помните в радости и в годины тяжелые мой завет. Есть народы, что гордятся умением своим в набеги ходить. Есть народы, что гордятся умением дела торговые вести, богатства наживать. Есть народа, что гордятся мудростью своей. Отныне и навсегда долей и гордостью народа словенского станет совесть! Защищайте слабого, не бойтесь сильного, не сдавайтесь никому. Ибо в чести и справедливости ваша сила, и иной не бывать. Потеряете совесть – отринет вас земля, и скитания бесплотные станут уделом вашим. Честь и справедливость – только они сохранят словен до скончания веков! Слушайте меня, посвященные, члены Круга. Идолов сих, кровь заговоренную вкусивших, надлежит вам отправить на все стороны света и поставить на границах земель ваших, лицом наружу. А коли границы раздвигаться станут – из камня новых идолов высекайте, кровью заговаривайте и на новые рубежи ставьте. С того часа, как они места свои займут, все смертные, что за спинами их обитают, часть силы своей вам в руки отдавать начнут. Любовь, каковую люди к земле своей испытывают, к алтарю сему сбираться станет для защиты земли. Ныне вы не хитры в чародействе – но мудрецы, не желающие кровь человеческую ради утехи своей проливать, к вам, к алтарю за силой сбираться станут. С ними и знание придет. Да и земля, силу свою вам отдавая, тоже чему-то научит. Судьба у вас будет долгая. Город рано или поздно одряхлеет, вы ношу свою нести устанете. Тогда вы найдете для алтаря новое место и новых посвященных, что переймут от вас ваш долг. Но помните: сила ваша в любви людей к стране своей, к земле отчей. К вам, их охранителям. Не бойтесь истреблять тех, кто излучает ненависть, и берегите всех, кто ищет дружбы. Так и только так. Совесть, честь, справедливость. Помните об этом: совесть, честь, справедливость. Вот и все… Большего я для вас ни сделать, ни сказать не могу.

Вилия обошла стол, двинулась к уходящему на свет тоннелю.

– Ты куда?! – дернулся следом князь.

– Стой! – предупреждающе вскинула руку хранительница. Потом сделала шаг навстречу, подняла руку, осторожно коснулась подушечками пальцев его щеки. – Словен, любый мой… Я отдала тебе все, что могла. И спасибо тебе за то, что ты отдал мне. Прощай!

Она попятилась, потом развернулась и убежала наверх.

– Получается, дело, берегиней нам оставленное, еще только надлежит сотворить, – сделал вывод Кий, оглядывая влажно поблескивающие спины истуканов. – Посланников надобно снаряжать, Чуров отправлять на все стороны света, чтобы на рубежах место заняли. Токмо опосля и узнаем, что за силу нам алтарь сей даст. Как мыслишь, княже?

– Семь лодок найдем, – ответил Словен, глядя в сторону тоннеля. – От Ильменя реки во все стороны расходятся. Еще по озеру Нево можно умелых рыбаков послать. До листопада управимся.

Через четыре дня по подземному святилищу прозвучали твердые шаги. Взглянув в глаза замершему на стене Нефелиму, хранительница преклонила колено перед удивленной номарией, опустив голову, с собранными на затылке длинными волосами.

– Я уже начала беспокоиться, девочка моя, – вздохнула женщина. – Где же ты была так долго, Вилия?

– Я предавала Клан, великая.

– Что ты делала? – не поверила своим ушам номария.

– Я предала Клан. Во имя благополучия сестер и ради будущего Сошедшего с Небес я нарушила решение совета.

– И что же ты сделала?

– Я раскрыла смертным тайну алтаря власти.

– Что ты сделала?!

– Создала в Словенске алтарь.

– Значит, ты выбрала смертных, – сморщилась, как от зубной боли, номария. – Что же, ругать тебя уже бессмысленно. Остается только наказать. Ступай в свою келью. Тебе сообщат, какую кару изберет тебе совет.

Санкт-Петербург, набережная Лейтенанта Шмидта.

13 октября 1995 года. 10:20

Машину Пустынник оставил возле Академии художеств, дабы она никому лишний раз не попадалась на глаза, прошелся вперед по набережной. Напротив Пятнадцатой линии остановился, вытащил плод мандрагоры, покрутил перед глазами.

– Вот ты какое, яблочко наливное… – с улыбкой пробормотал он.