Алтарь Отечества. Альманах. Том 4

Только теперь все обратили внимание на китель пианиста, он был не только пропылённым, но и с худым от пота воротником. Заменить его не было времени. Пришли в комнату под впечатлением прекрасной музыки. Понимая это, Александр тихо сказал:

– Кончится война, прогоним фашистов, и я пойду учиться в консерваторию. Это моя давнишняя мечта.

Мечта Александра не осуществилась.

В обратный путь на остров Эзель их не отпустили, оставили защищать Ленинград. На отремонтированных самолётах их направили на прифронтовой аэродром в Куплю. Они начали воевать непосредственно у стен Ленинграда.

12 сентября Ивана Фроловича Гореликова ранило в воздушном бою над аэродромом Низино. В конце августа не вернулся с боевого задания – сопровождение бомбардировщиков, Константин Сергеевич Сельдяков, а 26 августа – Ёхин Яков Иванович.

В конце августа на Гатчинском аэродроме стояло множество фашистских самолётов. На их уничтожение вылетел Александр Шитов. Вступив в бой с «мессерами», он яростно дрался, но был сражён. Самолёт загорелся на низкой высоте, спастись на парашюте было невозможно. Объятый пламенем, он направил свой самолёт в скопище фашистских «юнкерсов» на стоянке и готовых к вылету. Вместе с ними Александр сгорел, как факел, как верный сын своего многострадального народа.

Так оборвалась жизнь Александра Михайловича Шитова, замечательного человека, хорошего товарища, прекрасного пианиста.

Было ему 22 года.

Гибель Петра Зиновьевича Кравченко

При осмотре самолёта после возвращения его с боевого полёта техники знали, на каких режимах шёл бой. Если лобовые капоты и жалюзи разворочены пулями и осколками снарядов, значит, бой был в лобовую. Тогда смотри, не пробиты ли цилиндры и воздушный винт. Не имея достаточной брони, иногда лётчик спасался от пуль, подставляя мотор и одновременно производя стрельбу из пулемётов.

Вот так Егор осматривал свой самолёт, на котором прилетел лётчик Пётр Кравченко. При очередном осмотре самолёта, только что возвратившегося из боя, сразу же были обнаружены отбитые рёбра охлаждения цилиндров, а на бензобаке образовалась шишка, будто кто-то под протектор положил буханку хлеба. Пуля пробила бензобак, но резиновый протектор растворился и заклеил на короткое время пробоину. Егора это не удивило, он готовился к ремонту. Пришлось менять бензобак. Хорошо, что в баталерке оказался запасной. Петру дали немного отдохнуть, а затем послали в бой на самолёте техника В.Богунца. Вернувшись с полёта, выпустил шасси, но одна нога не выпустилась. Ему ракетой запретили посадку, рации на самолёте не было. Вылетел П. Смирнов, на его самолёте сбоку написали мелом: «Делай, как я!». Смирнов крутил бочки, чтобы выпустилась нога, Кравченко повторял. Нога так и не выпустилась. Разрешили посадить на одну ногу. Кравченко был опытным лётчиком, он долго служил в Ейском лётном училище инструктором, знал самолёт прекрасно.

Самолёт посадил на две точки: на одну ногу и костыль. Посадил ровно, как говорят, «притёр», но на пробеге самолёт развернулся в сторону невыпущенной ноги и опрокинулся вверх колесом.

Подъехала санитарная машина, а Пётр был уже мёртв. Он головой ударился о прицел, рана оказалась смертельной. Его увезли туда, откуда никто не возвращался.

Командир эскадрильи подполковник Кудрявцев подозвал Ивана Усатова, который был старшим техником отряда. Поводив пальцем около носа, сказал Усатову:

– Если это будет по вине техников, я расстреляю вас на месте.

Самолёт оттащили с лётной полосы, поставили на козелки. Усатов не подходил, руководил техниками с других самолётов старший техник отряда И.П.Петренко.

Оказалось, что тягу щитка шасси вырвало на взлёте при сильном развороте, она заклинила выпуск ноги. Вины техников не было. Тягу поставили на место, и нога свободно стала выпускаться. Можно было только догадаться, в каком состоянии был Иван Усатов. Он видел, как Петра мёртвого положили в санитарную машину и увезли. Егор тоже всё видел, стоял возле своего исправного самолёта, слёзы текли по его лицу. К самолёту тихо подошёл лётчик Алексей Ильичёв и сказал:

– Егор, теперь я буду твоим командиром экипажа.

Моонзундцы в глубоком тылу врага