Алтарь смерти. История маньяка-каннибала Джеффри Дамера

В пьесе Питера Шаффера «Эквус» рассказывается история молодого человека, который необъяснимым образом ослепил полдюжины лошадей в конюшнях, где он работал. Произведение основано на реальном событии, но Шаффер использует его, чтобы драматизировать конфликт между потребностью общества в мягком, удобном для него проявлении здравого смысла и потребностью человека в превосходстве. Мальчика осматривает психиатр Дайзарт, который поступает крайне жестоко и с помощью гипноза заставляет его заново пережить этот опыт с целью избавить молодого человека от этих воспоминаний. Затем он приходит в ужас от своего поступка.

«Он избавится от безумия, – говорит он. – Что дальше? Он будет чувствовать себя вполне нормальным! И что дальше? Вы что, думаете, его чувства можно взять и отклеить, как пластырь? И присобачить к другим объектам селекции? Взгляните на него! Я, может быть, сделаю из этого мальчика ревностного мужа, заботливого гражданина, поклонника абстрактного и унифицированного Бога. Но, скорее всего, я достигну лишь того, что превращу его в привидение!.. Дайте же мне рассказать вам о том, что именно я с ним сделаю! Я излечу сыпь на его теле. Уберу из его сознания раны, которые оставили летучие гривы. И, когда все будет сделано, я посажу его на мини-скутер и отправлю в нормальный мир, где с животными обращаются должным образом… Если повезет, его конечности станут такими же пластичными, как и продукция фабрики, на которую его почти наверняка отправят. Кто знает? Может быть, он найдет секс забавным. Натянуто смешным. Где можно слегка похрюкать от удовольствия. Растоптанного и засекреченного, и, разумеется, контролируемого. Можете надеяться, что на своей вилке он ощутит вкус одного лишь Мяса С Гарантией Качества. Однако я сомневаюсь, что он будет проявлять что-то похожее на страсть. Понимаете, страсть не может быть уничтожена доктором. И ее невозможно создать»[90].

Шаффер не предполагал, что нельзя убрать страсть из искалеченной души, что было бы вполне приемлемо для наивного конюха, который решил ослепить лошадей; он говорит, что, отобрав страсть, не сможет ничего дать взамен. По тому же принципу никто не думал о том, что необычная страсть Джеффри Дамера может иметь оправдани, и, более того, получить одобрение. Его совершенно справедливо изгнали из общества, и ни один молодой человек больше не станет жертвой его разврата. Но источник его принуждения устранен не был; психиатры осматривали его, пытались поставить диагноз, но не вылечили. И они его не знали. Сама мягкость, отсутствие красок и очертаний характера свидетельствуют о том, что его личность была полностью скрыта от всех. А единственные люди, которые знали его по-настоящему, мертвы.

У Дамера была единственная страсть, и оказалось, что она прямым образом связана с некрофилией. Святилище провозгласило бы эту страсть в неприкосновенной уединенности сознания Джеффри. Доктор Фридман считал, что создание святилища отвечает потребности иметь дома что-то художественное, декоративное и творческое, он не понимал его истинного значения. В конце концов, эстетическое чувство объективирует предметы; так и должно быть. Оно любит статичную, видимую, понятную, неподвижную стабильность. Потребность создавать красоту есть проявление некрофилии, потому что она стремится к покою, постоянству и контролю. Создатель красоты жаждет ее контролировать. В искусстве не бывает взаимности.

Святилище Дамера стало бы его творением, единственным, что он сумел бы создать за свое существование. Прекрасной работой, неразрывно связанной с мистическим абсолютом симметрии (как показывает его рисунок), и проявлением контроля в высшей его степени. Он знал все о красоте вещей, но эта красота не имела ничего общего с любовью, которую вдохнула в них жизнь. Сидя за столом наедине со своими реликвиями, он бы, наконец, начал контролировать свою жизнь, свой секс, свой мир, свое прошлое и получил бы власть над абсолютной красотой, которую видел в смерти. И те, кого он убил, не пропали бы даром и остались бы с ним навсегда – двенадцать черепов впереди, а скелеты Лейси и Миллера – по бокам. И тогда они бы стали его спутниками в мире духов, куда не сможет проникнуть этот огромный непостижимый и враждебный внешний мир. Да, он вынужден жить в этом мире, но был всего лишь невольным гостем среди его жуткого хаоса. Здесь же, рядом со своим святилищем, он наконец обрел бы свободу.

Когда-то его спросили – что такое это его святилище? «Это я», – ответил он. Его внутренняя девиантная сущность, его темная сторона. Поразительно, но это единственное место на земле, где он мог бы ощутить уют и покой, ведь нигде в этом мире не было подходящего для него места. «Если бы меня поймали через полгода, именно это бы они и увидели».