Алтарь смерти. История маньяка-каннибала Джеффри Дамера

Почему? Потому что фотографирование – неотъемлемая часть самого принуждения. Оно было настолько сильным, что заставляло Дамера не обращать внимания на запахи. Напомню, что полицейские обнаружили в ящике комода Дамера семьдесят четыре снимка, сделанных на фотоаппарат марки «Полароид», и это без учета тех изображений, которые он снял, а впоследствии уничтожил. Это было не хобби, а императив – настойчивый, нетерпеливый, неотвратимый. Дамер не первый преступник, который фотографировал своих жертв. Биттакер и Норрис в Калифорнии в 1979 году сфотографировали изнасилованных и убитых девочек, чтобы запечатлеть их ужас при помощи снимков. «Убийцы на болотах» из 1960-х годов, Брэди и Хиндли, поступили примерно так же. Леонард Лейк, арестованный в 1985 году, имел подпольную киностудию и снимал собственные порнографические видео с жертвами. Дело в том, что камера завершает объективацию жертвы, уничтожает последние остатки ее индивидуальности, лишает ее самостоятельности. Подобно тому как убийство превращает человека в послушный труп, фотография этого трупа демонстрирует полное владение и контроль – следующий шаг в этом направлении. Некогда живой человек, который являлся угрозой, теперь существует только потому, что фотограф позволил ему существовать через созданные им образы. Это превращает жизнь в смерть, чувства в окаменение, волю в объект, который растворяется в торжестве всего лишь одного предмета – фотографии.

Эрих Фромм анализировал, как в личности могут проявляться склонности к некрофилии даже в, казалось бы, безобидных внешне действиях. Мужчины, которые относятся к своим машинам нежнее, чем к своим женам, опасно демонстрируют влечение к неодушевленным (буквально бездушным) предметам. Они с любовью моют их, даже если могут позволить себе заплатить за мытье кому-нибудь другому, иногда дают им прозвища, ласкают, пристально смотря на них[43]. В таких случаях машина становится практически объектом любви, которая, в отличие от реального объекта любви, не может иногда отказаться от чьего-либо внимания. Убийца делает то же самое, превращая свой объект любви в неподвижное изображение, превращая любовь (жизнь, взаимность) в порнографию (пассивность, самоудовлетворение). С помощью своей камеры он концептуализирует и побеждает то, что когда-то было свободным существом, используя фотоаппарат как своего рода оружие или инструмент контроля. Камера – это то, что записывает вещи, обрамляет их, фиксирует.

Важно понимать, что фотоаппарат в таком случае не возвышает, а унижает (поскольку сфотографированный человек теперь становится не более чем изображением), а также оскорбительно заявляет о праве собственности. Это становится заменой причастности, и в этом смысле фотографирование Дамером трупов, процесса расчленения, его трофеев – громкий сигнал о состоянии, которое его беспокоит: некрофильская одержимость.

Глава 7 Безумие

Некрофилия не противоречит закону, поскольку нет закона, который бы ее запрещал. Законодатели, по-видимому, сочли данное явление настолько редким и невероятным, что решили не налагать на него запрет, – как королева Виктория, которая отказывалась верить в лесбиянство и вычеркнула все ссылки на это явление из законопроекта, представленного ей парламентом для королевской подписи в 1885 году. В результате гомосексуальные мужчины сразу же становились преступниками, в то время как женщины-лесбиянки, защищенные благодаря невежеству, могли вести себя так, как им заблагорасудится. Точно так же наше понимание некрофилии настолько ограничено, что Джеффри Дамера могли судить только за убийство, которое он не отрицал, но в то же время истинной разгадке его поведения уделили лишь поверхностное внимание, так как оно не входило в состав преступления.

Греческие слова nekros (труп) и filia (любовь, симпатия, дружба) вместе образуют слово, которое вольно можно перевести как «любовь к мертвым». Оно имеет множество форм, и множество раз ему пытались дать определение. Один из его примеров – отказ принять факт смерти, что так драматично продемонстрировал Ромео, прыгнув в гробницу Джульетты и прижав ее тело к своей груди. В данном случае «любовь к мертвым» является отчаянным следствием траура, и эта история всем известна. Согласно Геродоту, Периандр продолжал половой акт со своей женой после ее смерти, а другая история гласит, что царь Ирод спал с трупом своей жены на протяжении семи лет. Точно так же в некоторых частях центральной Европы до XVII века мужчине было разрешено заключать брак посредством полового контакта, даже если невеста умерла еще до дня своей свадьбы. Ясно, что это не та ветвь некрофилии, с которой мы здесь имеем дело.