Алтарь Тристана

Когда, в смятенный час заката,
Судьба вручила нам двоим
Напиток нежный и проклятый,
Предназначавшийся другим, —

Сапфирным облаком задушен,

Стрелами молний вздыбив снасть,
Корабль упругий стал послушен
Твоим веленьям – Кормщик-Страсть.

И в ту же ночь могучим терном

В нас кровь угрюмо расцвела,
Жгутом пурпуровым и черным
Скрутив покорные тела.

Клоня к губам свой цвет пьянящий

В сердца вонзая иглы жал,
Вкруг нас тот жгут вихрекрутящий
Объятья жадные сужал.

Пока, обрушив в душный омут

Тяжелый звон взметенных струй,
Нам в души разъяренней грома
Не грянул первый поцелуй.

О, весны, страшные разлуки!

О, сон, беззвездный наяву!
Мы долго простирали руки
В незыблемую синеву.

И долго в муках сиротели,

Забыты небом и судьбой,
Одна – в зеленом Тинтажеле,
Другой – в Бретани голубой.

И наша страсть взалкала гроба,

И в келье вешней тишины
Мы долго умирали оба,
Стеной пространств разделены.

Так, низойдя в родное лоно,

Мы обрели свою судьбу,
Одна – в гробу из халцедона,
Другой – в берилловом гробу.

И ныне ведаем отраду

Незрячей милости людской.
Нас в землю опустили рядом
В часовне Девы пресвятой.

Чтоб смолкли страсти роковые,

Чтоб жар греха в сердцах погас,
Алтарь целительной Марии
В гробах разъединяет нас.

…Но сквозь гроба жгутом цветущим

Ветвь терна буйно проросла,
Сплетя навек – в укор живущим —
В могилах спящие тела.

Закрыв книгу, Александра несколько минут смотрела на ослепительно белое облачное поле, вспаханное незримым пахарем, готовое для сева. Зажмурившись, устав от белизны, она почувствовала, как под веками вскипают слезы. Здесь, над облаками, во время разлуки с землей, ей проще было поверить в вечную любовь.