Альтависта (СИ)

Я люблю в ненастную погоду сидеть в теплом помещении, пить горячий кофе, заедая его наивкуснейшими круассанами с вишней и разговаривать обо всем на свете с приятными мне людьми.

Руки Анджелины и Джорджа были сцеплены и располагались на коленях девушки, а меня по-хозяйски обнимал Рон и стоически пытался выдержать подколы старшего брата, который, казалось, совсем оправился после смерти Фреда. Хотя взгляд его оставался все таким же бесцветным и скучающим, лишь иногда вспыхивающий игривой искрой. Тогда он подмигивал мне и улыбался, а я предательски смущалась. Все было так, как в Хогвартсе. Не хватало лишь Фреда.

Я не одобряла отношений Джорджа с Анджелиной. Мне казалось это неправильным, ведь она любила и любит Фреда, и сейчас видит в Джордже тоже Фреда, однако меня никто не слушал, и я впредь старалась держать язык за зубами и пыталась смириться с тем, что они теперь состоят в отношениях.

Задумавшись, я упустила нить разговора, и очнулась лишь на самом интересном месте, когда ребята заливисто смеялись над репликами мисс Джонсон.

-… а я ему и отвечаю: «Ты чувствуешь, как мне плевать на все то, что ты говоришь?».

Я вежливо улыбнулась, делая вид, что услышала всю историю, которая, несомненно, была очень забавной, судя по тому, как хохотал Рон и бил себя по коленке, словно отсталый тюлень.

Джордж поднялся с места и собирался взять в руки чайник, чтобы разлить нам новые порции кофе и чая, пока я смеялась над Роном.

- Захвати мне с полки печенье, Фред, - улыбаясь, бросила Анджелина, и лишь через несколько секунд улыбка ее померкла, а в помещении воцарилась гробовая тишина.

Мои глаза расширились, а глаза Анджелины наполнились испугом, извинениями и слезами. Рон демонстративно покашлял, судорожно соображая, как разрядить обстановку, а Джордж некоторое время стоял не шевелясь, а затем с характерным грохотом поставил чайник на место и вышел из помещения, захватив по пути свое пальто.

Анджелина сорвалась с места и бросилась за ним, а мы с Роном переглянулись, и парень чуть крепче сжал мою ладонь.

- А все так хорошо начиналось.

- А я говорила, что это неправильно! – возмутилась я.

- Им обоим это не сболтни, а то, знаешь ли, такое несильно утешает. – Он нервно усмехнулся, а я слабо кивнула.

Через несколько минут Анджелина вернулась, хлюпая носом и безуспешно стирая слезы со смуглой кожи. Она молча села на свой стул и схватилась за голову. Я знаю, что должна была сейчас поддержать и утешить именно ее, хотя бы из женской солидарности, но мне не хотелось.

- Побудешь с ней? – шепнула я Рону.

Он немного подумал, но кивнул, и я стремительно ринулась за Джорджем, подхватив пальто. Я боялась, что не догоню его или просто не найду во всей этой толпе, но парень стоял за углом, облокотившись о стену и подняв голову к небу. Его глаза были закрыты, а лицо не выражало ничего. Я медленно подошла к нему ближе и остановилась, совсем не зная, что сказать.

- Грейнджер, я жду твоего ехидного «а я же говорила», - тихо вымолвил он, и я вздрогнула.

- Я вовсе не хотела этого говорить, - слукавила я. – Как ты догадался, что это я?

- Знал, что ты придешь. Всегда приходила. – Мы оба молчали, а я неловко переминалась с ноги на ногу, не заботясь о том, что пронизывающий ветер задувает под расстегнутое нараспашку пальто. – Ты была чертовски права.

- Мне жаль.

- Тебе не жаль, не лги! – рявкнул он, метнув на меня яростным взглядом. – Ты ждала этого момента. Так радуйся! Чего ты не радуешься?

- Джордж, я…

- Уходи сейчас, Грейнджер, - ровным голосом сказал он. – Забери Рона, и уходите оба, мне нужно решить эту проблему.

- Тебе точно не нужна моя помощь?

- Уходи, я сказал, - сквозь зубы процедил он.

Я кивнула и медленно последовала назад, где меня ждал Рон, неловко утешавший Анджелину, которая, кажется, от его слов рыдала еще сильнее. Когда я вошла, парень облегченно выдохнул и подошел ко мне.

- Мы пойдем, ладно? – тихонько спросила я. Девушка кивнула, не поднимая глаз. – Мне жаль.

Оказавшись дома, я на автомате заваривала Рону чай, себе кофе, а потом мы сидели в полной тишине, каждый взвешивая сложившуюся ситуацию. Я переживала за Джорджа, боялась, что он сможет простить ей эту оплошность, ведь даже я не прощу. Я не сочувствовала ей ни капли, она сама виновата во всех своих бедах, и боль Джорджа на ее совести. Сначала она помогла ему подняться до небес, а затем грубо и жестоко сбросила вниз, позволяя разбиваться о жестокую реальность. Нет, такого я ей не прощу, какой бы она сама ни являлась жертвой.

С наступлением января снова начались серые и однообразные будни, от которых почему-то хотелось повеситься даже больше, чем осенью. Пугало молчание Джорджа, а прийти к нему я не решалась.

В один прекрасный день, когда я собиралась на обед, моя секретарша передала мне записку, в которой было написано всего несколько слов, которые заставили мое сердце замереть, а потом забиться с новой силой:

Давай встретимся сегодня вечером в Дырявом котле? Мне больше не с кем поговорить.

Джордж.