Альтер Эго

Рокна, шумная и веселая, как торговка пряностями на базаре Ксирры, юбка которой испачкана пылью, корицей и перцем… Их убогое жилище, мама, оглядывается каждый раз, не узнал ли её кто, медяки за корзину с мидиями…

Босые ступни касаются мостовой… Лодки, поскрипывая уключинами, скользят по каналам Нижнего города, и она бежит под мост, чтобы танцевать вайху… Дети Хромого Брайзза и калеки, жадно ловящие губами капли её огня…

А потом приходят белые плащи, их дом горит, и она снова теряет всё…

Ночь в Обители. Её клятва самой себе научиться драться и стрелять. Бертран. И снова ночное бегство… И память об этом спрятанная в медальон на шее.

Разомлевшая под солнцем Таласса. Красная глина и виноградники до горизонта. Большой белый дом на холме. И новая семья…

Рикард — её надежный спутник и друг. И, кажется, что кусочек счастливого детства снова вернулся в её жизнь…

И опять белые плащи, и опять её дом горит, и она ещё раз теряет всех, кого любит…

Её увозят в Рокну. Запирают в каком-то доме. А ночью дом вспыхивает, как свечка… Но это уже не белые плащи, это она поджигает его… И, выбравшись в суматохе, скрывается в лабиринте улочек Рыбацкого квартала…

Кэтриона открыла глаза, чувствуя на щеках мокрые дорожки слёз, а Рикард сжимал её руки и молчал. И она молчала, пытаясь осмыслить увиденное.

— Иди ко мне, — он обнял её и прижал к себе, погладив по волосам. — Так ты — дочь королевы… Невероятно… — прошептал он тихо, и добавил: — Мне кажется, я слышу, как боги смеются над всеми нами…

Эпилог

Альбукер поправил войлочную шляпу и прищурился, разглядывая двух всадников, въехавших во двор.

Барда он узнал сразу, да и тот приветствовал его радостным ржанием, потянувшись губами к руке старого таврака. Он погладил коня и произнес, как ни в чем не бывало:

— Явился, гляжу. Живой. Да ещё и с гостями.

— И я рад тебя видеть, — Рикард соскочил с коня и, приобняв Альбукера, похлопал его по плечу.

Тот приподнял чуть-чуть войлочную шляпу в сторону Кэтрионы и буркнул:

— Приветствую, миледи.

Она ему улыбнулась, поздоровалась, приложив руку к сердцу, и отдала поводья.

— Его зовут, Дружок, если что, — сказал Рикард, кивая в сторону рыжей гривы.

— Моего Грома обозвать Дружком? Владычица степей! — поцокал языком Альбукер, уводя лошадей.

В доме было тихо и пахло табаком. Рикард бросил у порога вещи и отвел Кэтриону в комнату наверх.

— Сейчас поедим чего-нибудь… таврачьего, — усмехнулся он, — но не бойся, Альбукер хорошо готовит.

— Мне нужно съездить в одно место, — произнесла Кэтриона, разглядывая улицу в окно.

— Куда?

— Последний кусочек мозаики, — она указала рукой на медальон на его шее, — моя часть медальона. Луна. Когда я сожгла тот дом и сбежала от рыцарей, то спрятала его в тайнике под мостом, чтобы никто его у меня не отнял. Думаю, он всё ещё там. И я хочу его забрать.

Рикард улыбнулся.

— Заберем, конечно.

Он сел рядом и накрыл её руку своей.

— Что ты решила? Ты просила не говорить об этом, пока мы не приедем в Рокну. И вот мы здесь. Ты хочешь увидеть свою ма… королеву? Что с Орденом, печатью, книгой? Ну и вообще…

— Я не знаю. Я так ничего и не придумала, — покачала она головой.

— А что бы ты хотела сделать?

— Честно?

— Ну, разумеется, честно!

— Поверишь ли… Я бы снова хотела всё забыть… Зашвырнуть печать в море и уехать на край света. И гори оно всё огнем! — воскликнула горячо Кэтриона.

Рикард рассмеялся.

— Сейчас ты совсем такая, какой я тебя помню. В детстве ты тоже часто предлагала что-нибудь поджечь.

— А ты всё время меня останавливал.

— Кто-то же должен быть благоразумным.

— И сейчас ты предложишь, конечно, какую-нибудь жутко благоразумную идею? — спросила она с улыбкой и добавила серьезно: — И я не против, побудь за меня благоразумным, потому что я не знаю, что мне теперь делать.