Альтер Эго

Она снова закружилась, удерживаемая его рукой, и провалилась в прогиб, и он поднял ее, прижав ещё сильнее, и лица оказались настолько близко, что он видел её расширенные зрачки, полные огненного безумия. И он удержал её на мгновенье, так близко, ощущая, как она просто пылает в его руках…

— И тут я должна спросить: «И что же говорит моё тело?», и милорд решит, что я дурно воспитана, — прошептала она хрипло, почти в самые губы, едва не соприкасаясь с ними.

И тут же оттолкнулась, уйдя на безопасное расстояние.

А ведь он хотел убить её. Нет, сначала он хотел её допросить с пристрастием, а уж потом убить. А теперь он хочет…

Демоны Ашша! Не поддавайся, Рикард! Это обман! Наваждение! Она использует тебя, чтобы узнать то, что ей нужно!

Но он хотел. Хотел поддаваться этому странному танцу. И тонуть в этом наваждении. Это было… приятно до безумия. Это было, как лезвие ножа, по которому он шел, мгновенье — и ты сорвешься на остриё. И то, как она его дразнила… ему нравилась эта игра. Очень опасная игра…

И уже не плечо к плечу, а щека к щеке, они кружились, и их левые руки летели свободно в танце, а правыми они держались друг за друга, и Рикард прошептал громко, почти касаясь губами мочки её уха:

— Ваше тело миледи, равно как и всё остальное, говорит о том, что вы красивая, умная, страстная и ловкая женщина, и на этом балу вы вовсе не в поисках мужа. Потому что если бы миледи захотела, муж у неё давно бы уже был… И не только муж…

Хочешь игры? Лови… Посмотрим, какие у тебя тайные желания…

Она не отстранилась, не смутилась, а лишь произнесла лукаво в его ухо:

— Воспитанной леди полагается состроить оскорбленную мину и прервать этот двусмысленный разговор, но дочери негоцианта многое простительно, так что сочтем это за комплимент моей красоте и уму. Впрочем, тело милорда тоже весьма красноречиво.

Отражение вернулось и ударило куда-то по ребра…

Сменив фигуру танца, они снова оказались лицом к лицу.

— И о чём же оно вам говорит? — прошептал он чувствуя, что воздуха в легких почти не осталось.

— Я бы сказала, что милорд дышит так, словно прибежал сюда из самой Талассы, и можно было бы подумать, что это танец слишком быстрый для изнеженного тела князя с золотыми приисками, но дело, конечно же, совсем не в этом. Хотя, возможно, милорду просто понравились мои духи? И поэтому он так жадно вдыхает их аромат? И я бы ещё подумала над этим, если бы милорд не прижимал меня к себе так недвусмысленно, не оставляя места сомнениям на счет его намерений…

Она оттолкнула его — глаза почти безумны, грудь вздымается так, будто это она бежала сюда из самой Талассы. Отступила на шаг и присела в реверансе.

А он почти задыхался, смотрел на неё, и его затопило явственное ощущение прошлого, стоящего у него за спиной.

Она думает, что играет с ним….

А он хочет этого, как мальчишка…

Он ведь собирался её убить…

И вдруг на него обрушились воспоминания, из той жизни, о которой он заставил себя забыть. Он отчётливо вспомнил, как мама ругала его за то, что он дрался с сестрой.

— Рикард! Разве можно бить женщин? Ты же будущий таласский князь! Наследник рода Азалидов! Поднять руку на женщину! Ты меня огорчаешь.

— Она не женщина, мама, она демон в юбке!

— Нельзя поминать демонов вслух, сынок. Это грех. Мужчина должен быть опорой для женщины, защитником дома, хозяином и покровителем для слуг, разве будут они тебя уважать, видя, как ты лупишь свою сестру полотенцем?

— Она утопила мою саблю в пруду и плащ измазала вишней!

— Это была кровь, ты же был ранен, — бормочет сестра, притворно потупив глаза.

— Женщины иногда несносны, мой мальчик, но это не значит, что их нужно бить полотенцем.

И эта картинка мелькнула так ярко и стало так больно…

Почему ему вдруг это вспомнилось?

Эрионн и его сестра. Она чем-то её напомнила.

Ни чем-то. Всем. Он только сейчас это понял.