Альтер Эго

Сзади послышались шаги. Кэтриона выхватила баритту, отшвырнула в сторону сумку и плащ, и двинулась в сторону, спиной к стене. Ей нужно пространство.

— Ну, здравствуй, красавица! — хищно ухмыльнулся Драдд.

Он закатал рукава рубахи, обнажив мускулистые волосатые руки, и перехватил баритту поудобнее. С ним были ещё двое. Один с перебинтованным запястьем, и второй, рыжий, со шрамом чере всю щёку.

— Я крикну остальных, — сказал рыжий со шрамом, тоже доставая баритту, и исчез за углом.

Значит, есть еще и остальные! Ах, ну да, теперь понятно, кого ждали эти псы за столом!

Её.

Почему она не догадалась?

Кэтриона вытащила второй рукой кинжал. Этих трое и тех пятеро. Восемь вооруженных мужчин. Один, возможно, ранен. Пусть семь. Но они — Сумрачные псы. А значит… их много.

Расклад был снова не в её пользу.

Вот же гадство! Они её ждали? Заранее? И как узнали, что она будет здесь? И с какой стати им вообще на неё охотиться? Неужели она так сильно прищемила самолюбие Гайры? Видимо, да. Лучше бы она его кинжалом проткнула, думая о себе, а не о репутации заведения Тайлы. Уж Тайла, как-нибудь выкрутилась бы. И быть может, Гайра был бы не так унижен и зол. Но как? Как они узнали заранее, что она будет здесь?

Может, договориться? Сказать, что она подданная Ирдиона? Показать медальон? Тогда будет слишком много вопросов, да и Магнус не хотел бы раскрывать «прочие услуги» Тайлы. Никто не должен знать, кто она такая. Конечно, если уж очень прижмет, но…

Но… всё это не случайно.

Чутье подсказывало, что в этот раз медальон не поможет.

Не стоило сильно уповать на могущество Ордена. Зачастую месть сильнее рассудка. И этого Драдда может не испугать то, что она из Ирдиона. Точно не испугает. Это же псы…

…и они здесь с определенной целью.

Благоразумие подсказывало — бежать. И быстро. У неё хороший конь, они её не догонят. Свернет с дороги, следы запутает. Но в то же мгновенье со стороны коновязи появились трое из тех, что были в зале. И путь к бегству оказался отрезан. Значит выход только один — драться. И лучше разозлить их посильнее, потому что только их злость и её холодный расчет могут дать ей преимущество в таком бою.

— А где твой дружок? Ну, тот, который отведал моей сковородки? Примочки делает? — усмехнулась Кэтриона, отходя медленно влево.

Позади низенький забор из ивовых прутьев, а за ним — конюшня и пустырь, спускающийся к реке. Надо выманить их туда. Драдд сплюнул в траву.

— Шлюха! Поговоришь у меня позже! Я тебя разделаю, как бог черепаху!

— Да ты, я вижу, подготовился, красавчик! — воскликнула Кэтриона, махнув бариттой в сторону его людей. — Целый отряд взял против одной женщины! Не бойся, я без сковородки — лицо тебе не попорчу!

— Сзади ее обходи, — Драдд махнул рукой своим людям, указывая на луг за забором, и добавил: — А ты у нас значит, смелая будешь? Но я тебя проучу! Я тебя так исполосую — мать родная не узнает! Ты думаешь, мы тебя убьем? Нет, сучка, даже не надейся!

— Убьешь? Ты? Когда рак на горе свистнет, красавчик! Ты даже со сковородкой не совладал, куда уж с бариттой! — Кэтриона расхохоталась.

Она его разозлила. Желваки ходили под кожей, он взял кинжал во вторую руку и двинулся медленно ей навстречу, мягко ступая по жухлой пыльной траве.

— Трусишь! — снова усмехнулась Кэтриона. — Вижу, как трусишь.

Драдд сделал резкий выпад, зазвенела сталь. Кэтриона отбила удар и стала отступать к забору, чтобы вывести его на пустырь. Он был силен и ловок. Его выпады точные и резкие, как бросок змеи. Остальные пока не вступали в бой, растянулись в полукруг позади забора и стали оттеснять её к телеге с сеном.

— Чего стоишь, как пень? — крикнул Драдд одному из псов, коренастому бородачу, увешанному амулетами от колдовства. — Сеть тащи!

Они хотят взять её живой.

Вспомнился брактет Гайры и то, что она увидела в его прошлом.

Не дайте Боги попасться к ним живой!

— Трусишь, как девчонка! — воскликнула Кэтриона, раззадоривая противника.

Глаза Драдда сверкали, и ноздри раздувались. Но злость — плохой помощник. Ибо самое главное правило в любом бою — равнодушие. Равнодушие к его исходу.

Так учат в Ирдионе.

Тебе должно быть безразлично выживешь ты или умрешь.