— Набор? Ах, этот. Мне… подарил его друг, — складка залегла между бровями князя.
— У вашего… друга прекрасный вкус, милорд, — Рикард сглотнул, смотрел, не сводя с князя глаз, но тот лишь рассматривал стол и свои пальцы, которые беспорядочно гладили грани пресс-папье.
— Был. Он погиб.
— Мне жаль. Что произошло?
— Несчастный случай… Пожар. Впрочем, это было давно. Теперь прошу меня извинить, здесь нет никого, похожего на описанную вами даму. А карета… вчера её отогнали в каретную мастерскую. Наверное, кто-то воспользовался ситуацией и взял её оттуда, чтобы свозить какую-то женщину на бал. Я разберусь и накажу виновных. Так что, прошу прощения, я вынужден вас покинуть.
— Да, да, я уже ухожу. Простите за беспокойство.
Рикард спускался, не чувствуя под собой ног. Оглянулся в холле ещё раз и увидел князя, стоящего наверху на галерее и смотрящего ему вслед.
А главное, запах её духов, едва уловимый, всё ещё оставался в холле.
Он должен уехать. Задание королевы не может ждать, но он вернется.
И обязательно узнает правду.
Часть 2. Никто никому не верит
Глава 8. Леди, оставляющая врагов живыми
Надо было ехать в карете. Князь Текла одолжил бы ей одну из своих…
Кэтриона и предположить не могла, куда заведет её нить, и уж точно не думала, что так далеко. Да и вообще последнее время все её мысли были заняты убийцей Крэда. И о печати она по-настоящему задумалась только на третий день пути, когда Рокна осталась далеко позади и, миновав Таласское нагорье в самом узком месте, она выехала на северный тракт.
А сейчас она стояла на холме, на развилке: влево дорога уходила на Ирмелин, прямо — в предгорья к Броху, а её нить вела вправо, на восток. А что там на востоке?
По эту сторону от хребта Хайэлле — Лисс, город в котором она никогда не бывала. А дальше, за хребтом — Таршан и земли айяарров из прайда Тур.
А что, если нить поведет туда? Ехать в Таршан?
Постепенно окрестности изменились. Кое-где теперь попадались каменистые осыпи, холмы стали выше, и местами обнажилась скальная порода, к дороге всё ближе подступал лес и сильно похолодало. И чем дальше, тем желтее становились деревья.
Осень чувствовалась повсюду. Горы, безмолвные и величественные, покрытые белыми снежными шапками, возвышались вдали, пряча за собой горизонт. Кэтриона остановила лошадь и некоторое время разглядывала их, думая о том, куда же приведет её нить.
Закрыла глаза на мгновенье, заглянув в Дэйю. Нить проложила свой путь и здесь, среди сумрачных полей, призрачных лесов и серой травы, и в тумане он горел алой лентой, прожигая его насквозь. Нить вела на восток.
Кэтриона вздохнула и открыла глаза.
Чуть поодаль за развилкой у изгиба реки виднелась деревенька, на въезде в которую у самого моста она безошибочно определила постоялый двор и направила коня туда.
Большая вывеска с кривоватыми клыкастыми головами и надписью «Три кабана» возвышалась над дверью возле коновязи. Художник был так себе, и кабаны больше походили на медведей с клыками и пятаками вместо носа, но дом и пристройки, сбитые добротно из крепких бревен, и высокие скирды сена на заднем дворе говорили о том, что дела в этом месте идут неплохо. А значит, и кормят хорошо. У коновязи стояло два десятка лошадей, а во дворе — несколько телег постояльцев под присмотром конопатого мальчишки, видимо, хозяйского сына.
Внутри было полно народу. Кэтриона вошла, пригибая голову в дверях, и окинула взглядом разношерстную толпу.