Альтер Эго

– Да ниспошлёт нам Господь победу – прошептал де Бриен, взглянул на меня и вышел. Я снова лег на своё ложе, и то ли сморённый усталостью, ибо час был очень поздний, то ли благодаря уверенности в себе и своей силе воли, через несколько минут уже крепко спал.

Проснулся я на заре от шума, возле палатки. Я вскочил на ноги и хотел, было выйти из палатки, как полог отдёрнулся и вошел Гастон де Бриен. Следом за ним вошли Робер де Клари и Антуан де Морвер.

– Мы пришли на военный совет – сказал де Бриен.

– Господа, – обратился я к вошедшим, я весьма рад тому, что вижу Вас Вместе, ибо мы в скорости идём на приступ. Гастон де Бриен, прикажи своим лучникам осмотреть своё оружие и наполнить колчаны стрелами. Робер де Клари, вели отрядам приготовить фашины и лестницы. Ты же, Антуан де Морвер возьми триста всадников и проведи последнею разведку в окрестностях Тарс. А сейчас пусть каждый встанет под свое знамя и трубы возвестят, когда всё будет готово.

После этих моих слов рыцари разошлись по своим участкам в сопровождении подчинённых, собравшихся под знамёнами, и лагерь разом опустел.

* * *

Вскоре всё было готово к осаде. Гастон де Бриен, Робер де Клари и Антуан де Морвер стояли в полной готовности во главе своих войск. Люди Жиля де Бодрикура смотрели за передвижением моих войск со вниманием, доказывающим, насколько они были обеспокоены всеми маневрами и спешили укрепить своими отрядами наиболее уязвимые места крепостной стены. Никакого внутреннего страха и дрожи я не чувствовал, несмотря на то, что вскоре мне придётся убивать людей. Да, это был не тот я, что в своей обычной жизни, а совсем другой человек. Словно в подтверждение того, что у человека, которым я был в этой жизни несколько другие привычки, я вытащил меч из ножен, и обратившись к стоящим позади меня людям, выбросил меч вверх и закричал.

– Монжуа!

– Монжуа! – был мне ответ.

Как только войны подошла к крепости на расстояние выстрела из арбалета, как осаждаемые оглушительно завопили, их крики сменились пронзительным криком, и три или четыре меченосца упали, пронзенные насквозь их стрелами.

Войны сомкнули ряды и продолжили наступление, выставив перед собой щиты. Однако с каждым шагом всё больше стрел врывались в их ряды; раздались проклятия, всё же войны продолжили наступать, оставляя за собой убитых и раненых, плавающих в лужах собственной крови. Наконец, когда армия оказалась в пределах досягаемости всех стрел осажденных, я приказал остановится и построится тремя колоннами; лучники воткнули в мягкую землю свои длинные, остроконечные щиты, встали на коленях за ними и приготовились ответить на каждую стрелу стрелой и отомстить за каждого убитого убитым.

Битва разгоралась, я приказал войнам, которые тащили фашины, двигаться по направлению к крепостному рву, укрывшись за своими ношами. Прямо перед собой я увидел мертвого лучника, я взял его лук с колчаном и стал прикрывать продвижение. Стрелы стучали по моим доспехам как град по крыше. Впрочем, опасности я не чувствовал, так как знал, что доспехи надёжно защищали их от стрел.

Неожиданно я почувствовал огненную боль в левом плече. Это оказалась стрела, наконечник которой наполовину вошёл в тело. Я взялся за её основание правой рукой в железной перчатке и вырвал последнию. Осмотрев наконечник я понял, почему стрела пробила доспехи; наконечник был выкован из отличной стали, что было большой редкостью в то время. Во время этого осмотра я почувствовал резкий удар в бедро. Новая стрела на этот раз вонзилась лишь в панцирь, но пробить его не смогла.

– Ты ранен, Шарль де Беатц? – воскликнул с беспокойством Гастон де Бриен, находившийся рядом со мной.

– Нет, благодаря тому кузнецу, что сделал мои доспехи, – ответил я. Однако надо срочно найти того славного лучника, что посылает мне такие подарки и немедленно расправиться с ним, ибо его стрела попавшая в простого война, уложит того на месте.

– Господи Иисусе, сжалься на до мной, – прошептал в этот миг Гастон де Бриен, опускаясь на одно колено.

– Что с тобой, Гастон, друг мой – спросил я.

– Должно быть, я умираю, монсеньер – сказал де Бриен, выплёвывая изо рта кровь и тяжело хрипя. Видите того проклятого лучника, что наклонился над крепостной стеной и указывает на меня своим приятелям. Это он убил меня!

Я бросил взгляд на лучника и, переведя его на умирающего, увидел, что стрела, пробила его тело насквозь, наконечник её торчал у несчастного возле самой лопатки. Рана была смертельна.

Я опустился перед ним на колени.

– Скажи, нет ли у тебя какого-нибудь желания, Гастон? – И если исполнить твою последнию волю под силу человеку, я исполню её.

Де Бриен не смог мне ответить: кровь хлестала у него изо рта уже ручьём; но он показал рукой на убившего его человека, который явно радовался своей удаче.

– Да, да, понимаю, – прошептал я, вкладывая лучшею стрелу. – И хоть такое желание негоже иметь доброму христианину, оно будет исполнено. Почи же с миром, Гастон.