Альтер эво

Разумная осторожность в ее понимании не подразумевает возвращения к Давиду домой, и Майя рада узнать, что их мнения на этот счет совпадают. Выбравшись из заказника, который и сам по себе довольно обширный, они еще бог весть сколько топают пешком. В усталом мозгу Майи всплывает вялое непонимание: что же за мальчишка потащится строить шалаш в такую даль. Хотя, когда реально надо сбежать, ребенка мало что остановит. Да вот хоть ее возьмите. То, ради чего она все это затеяла – ведь это именно побег, да, Давид ведь своими именами назвал вещи? Космический побег, всем побегам побег, эскапизм внепланетных масштабов.

Это почти невероятно, но она бежит до сих пор. Так и не остановилась.

Да – и куда ее это привело?

Они шагают по темноте так долго, что это почти убаюкивает. Майю приводит в чувство остановка. Они с Давидом стоят у знакомого дома, она напрягается и вспоминает: та самая чага, ага, здесь Лёха живет.

Скоро рассвет.

Давид звонит. Недолгая пауза, и в трубке слышится какое-то сдавленное шипение: это Лёха выражает недовольство, какого ляда в такое время, что вообще за дела и что это за херь происходит, Давид слышал новости, он что, совсем офонарел.

Они заходят в парадную и пешком идут по тесной лестнице на нужный этаж, потому что лифта нет – это из-за того, что здесь всего пять этажей, вспоминает Майя, в детстве ей это говорили, но время летит, и все забывается.

Только на Лёхином этаже ее что-то настораживает, и на середине пролета она тянет Давида за рукав. Тот реагирует немедленно: замирает с поднятой ногой, поворачивает к ней голову, одним выражением лица спрашивает, в чем дело. Правда, в чем дело?

Перед ее глазами встает худосочный шпрот Лёха – с сигаретой, в спортивных штанах, на собственной кухне. Такому типу явно нужно больше трех гудков, чтобы ответить на звонок телефона, раздающийся на рассвете.

В этот же миг на Майю накатывает, и она сгибается пополам. Не отпуская рукав Давида, выдавливает:

– Они ждут нас. Они внутри.

Давление падает так резко, что хочется немедленно опуститься на лестницу, но нельзя. Огромным усилием Майя остается на ногах. Нечесаные, перепутанные волосы падают на лицо. Давид впереди быстро разворачивается, и в этот же миг Лёхина дверь распахивается, а на нижней площадке тут же открывается соседская.

Майя понимает, что они наверняка вооружены. И уж наверняка не дадут ей покопаться в рюкзаке, чтобы извлечь оттуда «штейр».

Дальше Вселенная ведет себя как-то непонятно: не то моргает, не то кликает.

Одновременно Майя ощущает странную тяжесть в кармане – в том, куда запихала сворованный у мертвеца маленький предмет. Майя выхватывает его одновременно с появлением на нижней площадке первого человека.

Сейчас предмет не такой уж маленький. Хотя – Эль Греко был прав – «хеклер и кох» действительно компактен и удобен для женской руки. В силу неких непостижимых вывертов судьбы рукоятка Майиной модели инкрустирована чьей-то костью или рогом, изумительно элегантная вещица.

За спиной она слышит за спиной характерный щелчок предохранителя. Очевидно, в этой версии, направляясь к старому корешу Лёхе, Давид, отбросив условности, просто нес «штейр» в руке.

Человек в дверях на нижней площадке на миг замирает. На нем не костюм антитеррора, а просто безликие черные брюки-карго и черная же водолазка. В дверном проеме, частично перекрытом его плечами, Майя видит еще двоих таких же.

Защищай центральную… Хм, нет, здесь не поможет.

Беги.

Давид за ее спиной начинает медленно, контролируемо пятиться, давя ей на спину своей спиной. Следуя логике движения, Майя шагает вниз, навстречу человеку в черной водолазке. Она знает, что у них не больше двух-трех секунд: потом водолазы уж что-нибудь да придумают.

И тут происходит совсем лишняя и абсурдная вещь: на нижней площадке открывается противоположная дверь. За ней показывается черная бородатая голова. На уровне пояса. Это собака, и совсем не маленькая.

Оценив ситуацию, пес грозно рычит. Хозяин застывает позади с вытаращенными глазами, забыв ладонь на дверной ручке.

Ну, абзац, думает Майя и прицельно промахивается из «хеклера», высекая из стены над головой водолаза бетонную крошку. В ту же секунду «штейр» разражается очередью, от которой на тесной лестнице можно буквально оглохнуть. Водолазы резко втягиваются за дверь, и Майя одним прыжком оказывается внизу; бедного пса явно не учили защитно-караульной службе в условиях адского грохота, и он уже в квартире – а через секунду в квартире и Майя, а через полторы – и Давид.

Они с лязгом захлопывают железную (хвала небесам) дверь, торопливо заворачивают все подряд замки (хозяин, очевидно, из секты выживальщиков: запоров тут хватило бы не на одну, а на все пять дверей).

– Прячьтесь, оба! – командует Майя ошалелому собачнику и заталкивает его в туалет: в этих прихожих всё рядом, троим не развернуться.