Альтернатива для грешников

– Нет, – упрямо сказал Звягинцев, – шесть. Шувалов еще жив, я в это верю.

– Ну пусть шесть. Вы сегодня потеряли почти половину своей группы. Вызови всех ко мне. Это единственное, что я могу для вас сделать. Они вас в покое не оставят.

Зазвонил его прямой городской телефон. Горохов удивленно обернулся. Кто мог звонить в час ночи? Он никому не сказал о своей поездке на работу, даже жена не знала ничего. Он снял трубку.

– Вы все-таки вернулись на работу, – укоризненно сказал Бурлаков, – я же вам говорил, что вас встретят не хлебом-солью.

– Это лучше, чем лежать в больнице, – серьезно ответил Горохов, – вы должны понять, что я не мог там оставаться.

– Вы сильно рискуете. Вас может застрелить любой офицер, даже ваш помощник. Мы же не знаем наверняка, кто именно на них работает.

– Ничего, мы вычислим этого человека.

– Лучше продержитесь до утра, – посоветовал Бурлаков, – мы сейчас готовим некоторые ответные меры. Закройте дверь и не пускайте никого в свой кабинет до утра. Или просто спите.

– Обязательно последую вашему совету, – зло огрызнулся полковник.

– Не сердитесь, – миролюбиво заметил Бурлаков, – вы и группа Звягинцева и так сделали очень много. Вы отвлекли на себя внимание наших противников, и они, несколько не рассчитав свои силы, сильно подставились. Теперь мы можем наконец нанести ответный удар.

– Пока вы готовились, у нас погибло несколько человек, – сухо напомнил Горохов.

– Да, я все знаю. Но это необходимые жертвы. А ля гер ком а ля гер. На войне как на войне.

– До свидания, – бросил трубку Горохов. Ему претил цинизм полковника ФСБ. Он посмотрел на Звягинцева: – Все понял?

– Не очень.

– Это Бурлаков.

– Тот самый? Из ФСБ?

– Да. Говорит, что они утром нанесут свой удар. Интересно, какую гадость теперь придумают эти? Иди, Миша, зови своих ребят. А я позову Краюхина. Может, мы с ним что-нибудь придумаем.

Пока в городском управлении внутренних дел происходили эти события, в министерстве тоже никто не спал. Министр не стал уезжать домой, остались и другие высшие чиновники. Остался и Александр Никитич, у которого, кроме понятной в таких случаях субординации, были и глубоко личные мотивы. Он ждал звонка аппарата правительственной связи, чтобы получить более четкие инструкции. В половине первого ночи ему позвонили.

– Вы провалили все дело, – укоризненно сказал молодой человек, – мой шеф вами недоволен.

– При чем тут я? Это сотрудники ФСБ работают херово, – довольно дерзко заявил первый заместитель министра.

– В таком случае покажите им пример. Горохов только что с боем прорвался к себе. Мы пока не знаем, где Звягинцев и Шувалов, хотя, по некоторым сведениям, первый тоже прорвался к себе в группу. До утра осталось несколько часов. Будет напечатан большой материал по Липатову, чьи счета в зарубежных банках произведут впечатление. Статья уже набрана. А вы пока ничего не можете сделать. И с этой журналисткой так оплошали.

– Мне этих людей рекомендовал Барков, – раздраженно сказал первый заместитель, уже не обращая внимания на то обстоятельство, что он говорит по телефону. И хотя ФАПСИ, федеральная служба, отвечавшая за эти телефоны, уверяла, что прослушать такой телефон невозможно, тем не менее до сих пор он избегал называть фамилии, даже разговаривая по этому телефону.

– Не нужно называть фамилий, – строго сказал молодой человек, – вы просто решите вопрос. И со Звягинцевым. И с Шуваловым. И разберитесь с этой журналисткой. Кто ей помог уйти? Вы знаете, что там нашли два трупа? Вам это ни о чем не говорит? – Он повесил трубку, а генерал с силой вдавил кнопку селектора. – Тарасова ко мне, – прохрипел хозяин кабинета.

– Он уехал домой, – доложил помощник.

– Найдите, и пусть он приедет сюда, – приказал генерал, – он мне срочно нужен.

Тарасов был его стратегическим резервом, его последней ставкой. Это был опытный оперативник, переведенный сюда из Казахстана. Тарасов переехал в Москву два года назад и целый год мыкался, пока Александр Никитич не взял его на работу, устроив на руководящую должность в инспекции по личному составу. Тарасов работал раньше начальником уголовного розыска Акмолы, потом был заместителем начальника угро в Алма-Ате. И наконец в последние годы был одним из ведущих сотрудников Казахского МВД.

Он явился к генералу ровно через полчаса. Чисто выбритый, выше среднего роста, с упрямым взглядом фанатика и сухой жесткой кожей, всегда подстриженный под ежик, он был профессионал. Генерал принял его сухо. Тарасов был обязан ему самим фактом своего существования, и оба это прекрасно знали. Самое ценное в Тарасове было то, что у него постоянно находились под рукой десять-пятнадцать молодых боевиков, которых он прикрывал и которым всячески покровительствовал, используя в нужный момент для решения личных дел. Он вошел в кабинет и остановился у двери. Генерал сделал ему рукой приглашающий жест, показывая гостю, что он может пройти к столу. Тарасов сел справа от него.

– Мне срочно нужно найти одну журналистку, – сказал генерал безо всяких предисловий, – и двоих офицеров милиции. Очень срочно, желательно до утра.