Альтернативный солдат (СИ)

Стас выжидает несколько мгновений, затем осторожно покидает свое убежище. На цыпочках, словно опасаясь разбудить, подбирается поближе и застывает в недоумении. Санитарка лежит, словно Виртувианский человек Леонардо да Винчи – ноги расставлены шире плеч, руки раскинуты в стороны. Только вот лицо скрыто мокрой тряпкой. Парню становится не по себе. Марьяна все-таки человек пожилой, да и склочность характера не свидетельствует о крепком здоровье. «Блин! Не хватало только старуху убить шваброй. Вот облом будет»! – взволнованно подумал Стас. Осторожно снимает с лица обеспамятевшей санитарки тряпку, отодвигает в сторону швабру. В полумраке плохо видно, приходится нагнуться пониже. Дыхания не слышно и Стас расстегивает халат на груди, чтобы послушать биение сердца. В эту минуту на лестнице появляется дежурная с другого этажа. Не разобравшись в темноте, что происходит, она громко охает и прижимает ладони к лицу. Ноги от волнения слабеют, женщина садится прямо на ступеньки.

– Маниак? Мания-аак!!! – истошно визжит санитарка.

Стас пугается неожиданного вопля. Словно нашкодивший кот, прыгает вверх и в сторону и только после этого замечает орущую тетку на лестнице.

– Закрой рот, дура! Какой еще маньяк в доме престарелых! – кричит он срывающимся от волнения голосом.

– А чо тогда? – визгливо спрашивает санитарка.

– Плохо стало человеку, вот что! Видишь, ведро на голову упало… и швабра… вырубилась старушенция, блин! – пояснил Стас.

Санитарка с кряхтеньем, будто постарела сразу на двадцать лет, поднимается со ступенек. Держась за сердце, поминутно охая и мелко крестясь, приближается. Ослабевшие ноги слушаются не очень, так что санитарка вынуждена хвататься за стену. Приблизившись, она опасливо смотрит сначала на Стаса, потом на неподвижную Марьяну.

– Марька, ты чо, кукукнулась? – строго спрашивает дежурная с таким видом, будто Марьяна ученая ворона и обязана отвечать быстро и четко.

Не дождавшись ответа, санитарка опускается на колени. Просторный халат становится тесным и едва ли не трещит по швам, когда санитарка склонятся над неподвижной подругой. Пробыв несколько секунд в позе молящейся паломницы, санитарка со вздохом выпрямляется.

– Сердечко-то бьется, – сообщает она.

– И что делать? – спрашивает Стас.

– Поднимись ко мне на этаж, там за шкафом носилки есть. Тащи сюда, отнесем Марьяну в палату.

Носилки оказались армейского образца, то есть тяжелые, неудобные и слишком длинные. Вдобавок Марьяна в отрубоне оказалась неподъемно тяжелой. Санитарка с третьего этажа просто слабая женщина, да и Стас отнюдь не чемпион по пауэрлифтингу. С трудом уложили Марьяну на брезентовое ложе, санитарка взялась за ручки впереди, Стас ухватился сзади. Однако преодолеть даже один пролет оказалось задачей почти непосильной. Бесчувственное тело Марьяны то и дело норовило соскользнуть с носилок, ноги в вонючих шлепанцах упирались в грудь Стасу и ему казалось, что озлобленная тетка вовсе не в обмороке, а прикидывается и нарочно упирается ногами, норовя ткнуть пятками повыше, в лицо. Пыхтя и ругаясь про себя последними словами, Стасу удалось взгромоздить носилки на перила, потом вместе с санитаркой развернули их и, обливаясь потом, потащили наверх. На лестничной площадке санитарка со стоном опускается на пол, носилки наклоняются, голова Марьяны угрожающе нацеливается в дверной косяк. Стас торопливо ставит носилки, садится рядом.

– Что дальше? – спрашивает он.

– Больше не могу. Тащи ее вон туда! – машет рукой санитарка куда-то в коридор.

Стас волоком оттаскивает носилки с Марьяной к столу дежурной. Санитарка тем временем встала, на лице появилось выражение расчетливости.

– Знаешь что? Оставь-ка здесь, – задумчиво произносит она. – Ну ее, корову…

Проснувшиеся рано утром старухи с изумлением разглядывали разлегшуюся на носилках Марьяну, чей глубокий обморок плавно перешел в не менее глубокий сон. Все, кто мог передвигаться, собрались вокруг носилок и с умным видом гадали – напилась Марька или просто дрыхнет, проглотив двойную дозу димидрола, который вообще-то предназначается болящим старушкам. Дежурная мужского отделения предпочла не нарушать сладкий сон «коллеги», которая своим сутяжничеством и склоками достала всех. Поэтому когда Клыкова пришла на работу, то первым делом узрела спящую Марьяну Сергеевну, лежащую на носилках в плотном окружении старушек и старичков. На лицах обитателей интерната цвели ехидные улыбки – все уверены, что Марька лежит вусмерть пьяная.

Глава 4