Альтерверс

— Да потому что царь одобрил решение парламента по сбору налогов за третьего ребёнка и дальше. Вместо того, чтобы помогать тем, кто не боится приносить в этот мир новых подданных царя и наградить их премиями, царь находит новый способ пополнить казну. Конечно, можно подумать, что не всё у нас ушло соседям. — он сделал паузу, тяжело вздохнул, сделал ещё глоток и продолжил, — Нам нужен был символ. Тот, кто будет представлять рабочий класс. Тот, чьё имя будет ассоциироваться с новым будущим. Тот, кто не боится говорить правду. Тогда и родился образ Петра Емельянова. Революционера. Бескомпромиссного борца за правое дело.

— Что вы хотите сказать, пан Ожешко?

— Что никакого Петра Емельянова никогда не существовало! — с усмешкой он выпустил дым в сторону Елизаветы, — Это страшилка для царя и его толстого окружения. И вы все на неё повелись! Эдермессеру нужно отдать должное, он продумал все детали. Наверняка он использовал чей-то образ, но дьявол меня дери, как грамотно! А дальше вы знаете. Дискредитировав подписание, козна царя опустела бы в течении пары лет. И вот тогда народ бы взбунтовался. По всей империи.

— Эдермессер… Каков его мотив? — спросил Матвей.

— Молодой человек, вы действительно не понимаете? Там, у вас — он жалкий работник коммерческой службы. Здесь он мог стать идолом. Он повёл бы людей за собой…

— А вы стояли бы по правую руку? — удивилась Елизавета, а потом жёстким тоном добавила, — Ожешко, вас он расстрелял бы первым.

Адвокат ничего не ответил, но молчанием своим подтвердил то, что такой очевидной закономерности он не учёл. Он — человек, который всегда просчитывает на несколько шагов вперёд решил, что ему достанется кусок власти, который он заслужил. Как же он был глуп.

— Ваших показаний будет достаточно, пан Ожешко. Но ваш выбор не велик. Запишите всё в предсмертной записке. Тогда ваше имя не будет посрамлено, а наследие не будет разрушено.

После этих слов Елизавета вышла из комнаты допроса. Матвей бросил взгляд на трясущегося адвоката и вышел следом.

К Эдермессеру они зашли через несколько часов. Он спокойно сидел за столом, его руки были прикованы к специальному поручню. Пиджак он немого приспустил, чтобы дать спине хоть как-то обсохнуть. За всё это время он не попросил воды или сигарету. Только улыбался. И самодовольная улыбка его могла сойти за улыбку помешавшегося.

Матвей несколько минут смотрел на эту картину, стараясь не отводить взгляд от бешенных глаз Эдермессера.

— Чем вы так довольны, Валерий Александрович?

— С чего вы взяли, что я доволен, Матвей Евгеньевич? Я сижу здесь, прикованный к этой хреновине. Дома меня уже заждались. А вы, юноша, решили, что я — зло вселенского масштаба? Хотя честно вам признаюсь: я очень доволен. Доволен тем, что вашу наглую рожу попрут к чертям из СКВП, когда узнают что вы пытались сорвать подписание.

— Хорошая попытка… — улыбнулся Матвей, — Да вот только Ожешко всё нам рассказал. И о ваших мотивах, и о ваших наполеоновских планах.

— Рассказала что, простите? Он может вообще больной человек.

— Скажите, переход, который вы совершили сегодня, он был санкционирован? Ведь если нет — это жёсткое нарушение устава. Вы знаете это лучше меня. Скажите, вы и правда рассчитывали стать в этом объекте правителем новой России? Или хотели создать подобие Советского союза?! Как вы вообще себе это представляли?

— Молодой человек, я не понимаю о чём вы говорите. И не собираюсь продолжать это цирк. Может отпустите меня уже? Сделайте это сейчас и я замолвлю словечко о вас Раскалову. Переведётесь в архив. Может быть.

Он держался слишком спокойно. Чувствовал свою безнаказанность. Матвей понимал, что без признания Эдермессера будет сложно что либо доказать. Да, они получили показания Ожешко, но оно может быть интерпретировано как ложное обвинение.

В комнату постучали. Один из агентов ИСПВ, видно новичок, приоткрыл дверь и извинился за беспокойство.

— Госпожа Абрамова, — обратился он дрожащим голосом к Елизавете, — здесь человек… Он говорит, что это важно…

— Не сейчас! — рявкнула девушка.

— Прошу… Похоже это правда важно… — сказал новичок.

— Что там ещё?! — раздражённо спросила Елизавета.

Дверь в комнату допроса открылась полностью. На пороге появился молодой человек с взъерошенными волосами. Матвей от удивления открыл рот. Перед ними стоял Арсений Сапрыкин. Когда-то стажёр в отделе аналитики.

Эдермессер поменялся в лице. Самодовольная ухмылка испарилась, а вместо неё нарисовался звериный оскал.

— Здравствуйте… — тихим голосом произнёс Арсений, — Если вы позволите, я расскажу всё как было.

14

В комнате допроса стояла невыносимая духота, несмотря на пронизывающий холод за окном. Люминесцентная лампа, окрашивающая комнату в синеватый свет создавала настроение полной безнадёжности. Матвей и Елизавета сидели напротив Арсения Сапрыкина, когда-то стажёра отдела аналитики Службы контроля вселенских перемещений. Елизавета достала свой мобильный телефон, включила аудиозапись и положила его перед Арсением.

— Представьтесь. — попросила она.