Альтерверс

Девушка одобрительно кивнула и вышла из комнаты допроса.

— Зачем? — спросил Фёдоров-младший, — Зачем ты в это влез?

— А разве теперь это имеет значение? Я совершил ошибку, Матвей. И понял это слишком поздно. Может быть мне дадут условный срок? Переведут в архив. Не поставят на мне крест?

— Не знаю. Твоих показаний, вместе с показаниями Ожешко хватит чтобы навсегда упечь Эдермессера. Но это не внутренняя разборка СКВП. На карту слишком много поставлено.

— С другой стороны есть другие объекты. Сильно схожие.

— Да, но этот первый из десятой, который согласился с нами сотрудничать.

— Я не хотел этого… Я совершил глупость. Глупость.

— Ладно… — сказал Матвей. — Не торопи события. Завтра приедет Раскалов лично. Будет говорить с императором.

Арсений закивал головой. Матвей хотел его приободрить, но как можно приободрить человека в такой ситуации? Ведь фраза «Всё будет хорошо» — очевидная ложь. Им оставалось ждать.

15

Матвей, Елизавета и сам Абрамов встречали Анатолия Эдуардовича Раскалова в большом актовом зале здания недалеко от Гатчины. Матвей заметно нервничал, потирал указательный палец правой руки.

Переход открыл сотрудник ИСПВ, фиолетовый свет от треугольника заполнил комнату. Из фиолетовой пелены, отдающей неоном вышел статный высокий мужчина, лет шестидесяти. Лицо его украшали морщины, а верхнюю губу закрывали густые усы. Белоснежные волосы, под цвет усов зачёсаны назад. Он шёл поставленным, военным шагом, словно вот-вот перейдёт на маршевой строй. Длинное чёрное пальто, развивалось от сквозняка, гуляющего по залу.

— Анатолий Эдуардович! — поприветствовал директора СКВП Абрамов, — Добро пожаловать! Рад познакомится с вами лично.

— Благодарю, — ответил хриплым голом Раскалов, — я прибыл один, по новой договорённости с императором. Если позволите меня будет сопровождать агент Фёдоров. Вы его уже знаете. Моя должность, к сожалению, не позволяет мне в одиночку разгуливать по улицам города.

— Несомненно, — сказал Абрамов, — так же вас сопроводит агент Абрамова. Напарница Фёдорова по этому делу. Именно благодаря им мы поймали предателей.

— Хорошо. — Раскалов кивком поприветствовал оперативников и проследовал за Абрамовым в машину.

Император ожидал важного гостя в Зимнем дворце. Он изучал бумаги по делу, которые предоставили из ИСПВ, изредка делая перерыв на глоток чёрного чая.

При входе в дворец Раскалова и Матвея обыскали, а после попросили сдать оружие. Раскалов усмехнулся и вынул из кобуры именную «беретту». Через тронный зал они прошли к замаскированной двери. Раскалов попросил Матвея и Елизавету ожидать здесь и скрылся в кабинете императора.

Они разговаривали больше часа. Матвей переминался с ноги на ногу, а Елизавета сильно пожалела, что надела туфли на высоком каблуке. Когда дверь кабинета императора открылась, оперативники увидели улыбающегося царя, сидящего за своим столом, а Раскалов махнул ему рукой на прощание.

— Идём, — скомандовал он Матвею, — у нас мало времени.

Ничего не понимающая Елизавета последовала за ними, но Раскалов повернулся к ней и вежливо произнёс:

— Благодарю вас за помощь, госпожа Абрамова, дальше мы сами.

Матвей так же ничего не понял, куда они направляются и зачем. Раскалов сел на заднее сиденье автомобиля, доставившее его во дворец и пригласил сесть Матвея. Когда они тронулись, он чуть наклонился к оперативнику.

— Молодец, — сказал он, — хорошая работа. Сейчас поедешь к Эдермессеру и Сапрыкину и передашь их лично Службе охраны царя. Подпишешь документы о передаче обвиняемых под юрисдикцию Российской империи.

— Простите, Анатолий Эдуардович, — смутился Матвей, — их будут судить здесь?

— Только Эдермессера и Сапрыкина. Остальных, причастных с нашей стороны они оставили нам. — Раскалов посмотрел в окно, — Саныч оказался та ещё сволочь. Прям у меня под носом. Сука.

— Анатолий Эдуардович, я могу понять передачу Эдермессера, он главный обвиняемый, но Сапрыкин? Если бы не Арсений, то мы бы не смогли вывести Эдермессера на чистую воду. Показания Арсения очень важны для дела.

— Это условие императора. Если мы хотим начать торговые отношения с этим объектом — мы должны выдать им Эдермессера и его помощника из нашего мира.

— Но он же всего лишь аналитик! Он ничем толком не помогал. Анализировал данные. Анатолий Эдуардович, его же на каторгу отправят на всю жизнь.

Раскалов посмотрел на Матвея и тот в его взгляде увидел чёткий ответ. Это цена подписания пакта о сотрудничестве, начала доверительных отношений между двумя объектами.

Сотрудничество двух объектов против одного оступившегося аналитика.

Выбор был очевиден.

16

Имя Фёдора Филипповича Караулова знала вся европейская юриспруденция. Сорокасемилетний судья известен как непристрастный, честный, главенствующий только законом. В кулуарах его прозвали «кувалда», он дробил своих подсудимых как молот, не оставляя надежды на спасенье. Так же Фёдор Филиппович приходился дальним родственником императору, потому выбор его в качестве судьи над делом Ожешко, Эдермессера и Сапрыкина никого не удивил.