Алу: так плачет ветер

— А вы умны, хотя и безрассудны, — неожиданно раздался голос из-за деревьев. Я тут же вскочила на ноги, принимая оборонительную позу. Это вызвало у говорившего усмешку, и он шагнул из тени на освещённую луной поляну. Глава нашего отряда, господин Дарус, уже не молодой волв, годившийся мне в отцы, не скрывая любопытства, смотрел на меня.

— Сомневаюсь насчёт ума, господин Дарус, — дёрнула я плечом, снова опускаясь на траву. Все силы, казалось, покинули меня. Едва ли он представляет для меня угрозу, а отправляться в душный дом сейчас хотелось меньше всего на свете. Дыхание, наконец, успокоилось, но в груди ещё жгло.

— Даксар Юджин ещё мальчишка. Ему духу не хватило бы вас убить, — господин Дарус остановился в нескольких шагах, но садиться не стал.

— Не говорите ему об этом, а то он непременно решит поспорить, — мрачно пробормотала я, срывая травинку и задумчиво вертя её в пальцах. Чужое общество всегда заставляло меня тревожиться, но уже немолодой волв отчего-то не вызывал беспокойства.

— Не волнуйтесь. Не скажу, как не сказал и о том, что вы с самого детства сидели на старой груше и наблюдали за тренировками братьев, — в глазах его сверкнули искры смеха, когда он встретил мой удивлённый взгляд. Да, через два года после прихода в клан я приняла решение позаботиться о себе и тут же начала наблюдать за тренировками братьев Лунар. Со временем мне удалось изучить их повадки очень хорошо. И это часто помогало мне ускользать.

— Почему же не прогнали меня? — теперь мне стало любопытно. Нападки со стороны старших оборотней всегда отличались большим изяществом. Удивительно, с каким открытым снисхождением господин Дарус смотрел на меня.

— А почему я должен был? Вы никому не мешали. И, в конце концов, братья могут оспорить вашу принадлежность к Лунарам, но мне, простому вояке, известно, что вас приняли по всем правилам как воспитанницу, а я не привык выказывать неуважение правящему клану, — равнодушие, пожалуй, куда лучше лютой ненависти.

— Что ж, спасибо вам, что игнорировали, — искренне произнесла я, глядя в его глаза. Он прищурился, а потом усмехнулся себе в усы.

— Похоже, даже холодное равнодушие для вас уже признак хорошего отношения, вам не позавидуешь, — он сдержанно кивнул, отступая в тень. — Доброй ночи, госпожа Алу.

— Доброй ночи, господин Дарус, — мой шепот услышала лишь темнота.

Немного погодя, я двинулась следом. Пора ложиться спать, путь действительно предстоит долгий и нелёгкий. Но отношение господина Даруса меня приятно удивило. Похоже, отвлечённая ненавистью братьев, я не заметила, что кто-то из окружающих относился ко мне с терпимостью. Однако, нет смысла сожалеть об упущенном, пора смотреть в будущее.

* * *

Дом, уже тогда обветшалый, когда Магнум покидал его двадцать пять лет назад, теперь казался и вовсе нежилым. Крыша в некоторых местах обвисла, стены покрыл зелёный мох, а выложенная камнем дорожка поросла травой. На пороге словно снова стояла смерть, и он почти ощущал её морозное дыхание. Но она опять пришла не по его душу.

Деревянная дверь поддалась с трудом, а потом повисла на одной петле. В нос ударил затхлый запах, и Магнум замер, пораженный неожиданной мыслью. А ведь отец мог умереть ещё много лет назад, они с тетушкой Ирмой не поддерживали с ним связь. Но переживать об этом теперь не имеет смысла, поэтому, тряхнув головой, он продолжил осторожное продвижение, с трудом узнавая старую обстановку под слоем грязи и паутины.

— Отец? — позвал он негромко, но в удушающей тишине слова отразились от стен криком. Безмолвие служило ответом.

Магнум едва ли мог вспомнить хоть что-то о жизни здесь, лишь размытые картины. Хрупкое ощущение счастья сквозь боль, быстро сменившееся равнодушием, перекрывшим собой всё хорошее. Детский разум предпочёл стереть всё это, с отчаяньем уцепившись за новую жизнь, которую ему подарила тётя. Он давно забыл лицо матери. Помнил лишь волосы цвета снега и тёмные, словно безлунная ночь, добрые глаза.

Подвал, напомнил себе Магнум, ещё подвал.

И как оказалось, он шёл в верном направлении. Подземелье, обязанное быть мрачным и холодным, приняло его куда с большим теплом, чем верхние комнаты. Каменную лестницу освещал магический негаснущий факел, а значит, магия не покинула этот дом. Здесь, в окутанном мягким светом подвале, Магнум почувствовал, что жизнь ещё теплится в глубине старого дома.

Мощная дверь, обитая заговорённой чёрной кожей, заглушила стук. Не обнаружив на ней никаких заклятий, Магнум открыл её, и снова в нос ударил резкий запах, но не затхлый, а так полюбившийся ему за последние годы аромат трав и зелий. Отец жив и всё ещё экспериментирует. Вот только окончательно закрылся в своём подвале, и кто знает, когда в последний раз он видел солнечный свет.

— Отец? — снова позвал он. Непривычное слово жгло губы, но, несмотря ни на что, он продолжал звать его так.

— Кто здесь? — скрипучий голос раздался из глубины комнаты.

Магнум преодолел маленький коридор и оказался в хорошо освещённом тёплом помещении. Многочисленные полки на стенах ломились от книг, склянок, трав и прочих магических атрибутов.