Alucinari (ЛП)

– Да, – выдыхает он, чувствуя боль горле. Боль во всём теле. – Хорошо. Я… Мне так жаль, мистер Роудс.

– Знаю, – отвечает Роуди. – Всё в порядке.

Питер вяло плетётся в гостевую комнату. Он выключает свет и забирается под одеяло, усталость заглушает даже панику, которая, он знает, уже собирается на задворках его сознания.

Питер просыпается.

Ему не снится абсолютно ничего, и спустя полтора дня он открывает глаза.

Он чувствует себя… не хорошо, но однозначно лучше. Голова больше не такая тяжёлая. Его рефлексы вернулись. У него нет причин бояться идти спать, это он только что себе доказал, и теперь, когда его изнемождённый мозг и скачущие гормоны получили шанс отдохнуть, ему больше не надо ожидать ужасов в реальном мире.

Он усмехается самому себе, желая, чтобы это оказалось правдой. Несмотря ни на что, он не может избавиться от чувства, что это не так.

Он и раньше страдал паранойей; в той степени, которая должна быть присуща человеку, живущему под двумя личностями. С тех пор, как мир узнал про обе из них, паранойя приобрела новый уровень, и он не знает, сможет ли когда-нибудь прийти в норму, или же ему придётся до конца жизни оборачиваться через плечо и отдаляться от близких, чтобы очередной Бэк не смог прийти и попробовать убить их за его ошибки.

Питер поднимается.

Он потягивается, чувствуя каждую свою конечность. Сейчас чуть позже полудня, и – вдруг приходит осознание – он голоден. Роуди дома нет, но он оставил Питеру записку на холодильнике: он проспал весь предыдущий день, может брать всё, что хочет, сам Роуди вернётся вечером, и тогда им придётся поговорить.

Питер понуро опускает голову. Конечно, придётся. Нельзя просто направить на человека пистолет, потому что ты медленно (быстро?) теряешь рассудок, и не поговорить об этом после.

Он протяжно смотрит на кофейник и решает позавтракать хлопьями без сахара и обезжиренным молоком. То, от чего он точно не будет на взводе. Не снова.

Питер просто сидит и смотрит в пространство перед собой, пока завтракает. Он не думает. Хочется, чтобы мысли хоть раз не роились в его голове, и он не думает. Что он вообще скажет Роуди? Наверное, правду, хотя я буду звучать как сумасшедший.

Может, я и вправду сошёл с ума.

Эта мысль заставляет его замереть с ложкой на полпути ко рту. Мгновением позже ложка продолжает своё движение, и он в тишине заканчивает завтрак.

Пожалуй, это самый скупой на события день Питера с тех пор, как выложили то видео. Он оставляет телефон в комнате, всё ещё на нуле зарядки, и до сих пор боится думать о том, чтобы его включить. Да, он сейчас сожительствует с Воителем, но всё равно не хочет оставлять за собой следов.

Он моет посуду и ждёт Роуди.

Когда тот возвращается, Питер сидит на диване и полуприкрытыми глазами смотрит в выключенный экран телевизора.

– Привет, – зовёт Роуди, заставляя Питера подпрыгнуть. – Я принёс шаурму.

Питер поднимается, поворачиваясь к нему, и Роуди замечает, что у него до сих пор синяки под глазами, хотя выглядит он лучше. Более отдохнувшим.

– О, здрасте, – говорит он, – спасибо.

Звучит он тоже лучше, его голос, конечно, всё ещё хриплый и напряжённый, но по сравнению с тем рыдающим нечто, которое он держал в руках два дня назад, это значительный прогресс.

Питер присоединяется к нему на кухне, с благодарностью принимает свою порцию и начинает жевать. Он обнаруживает, что одновременно чувствует страшнейший голод и совсем наоборот. Ему вкусно, но после всего, что произошло, просто сидеть и наслаждаться пищей кажется неправильным.

– Итак, – начинает Роуди. – Мне нужно знать, что произошло прошлой ночью.

Спустя четверть своей шаурмы Питер откладывает её в сторону и опускает голову.

– Вы сами сказали. Я не спал. Я видел вещи, которых не было на самом деле, и психанул из-за этого.

Роуди качает головой.

– Я понимаю. Но ты видел что-то очень конкретное. Мне нужно знать, что именно.

Питер пожимает плечами.

– Питер, – произносит Роуди, и неожиданно-приказной тон его голоса заставляет его вскинуть голову. Они встречаются взглядами. Роуди смотрит прямо и открыто, но он не даст ему так просто увильнуть, осознаёт Питер.

– Могу я сперва задать вам один вопрос? – тихо спрашивает Питер. Он даже не верит, что это хоть как-то поможет. Это ничего не решит. Но он чувствует внезапное желание проверить, хоть в прошлый раз это явно не сработало.

Но на этот раз всё взаправду.

Он так думает.

– Конечно, – отвечает Роуди.

– Скажите мне что-то, о чём можем знать только мы двое, – говорит Питер и ждёт.

Роуди серьёзно смотрит на него. Они встречались всего дважды, и только один из этих разов можно назвать хоть немного близким.

– Когда Пеппер спросила ПЯТНИЦУ о жизненных показателях Тони, – произносит он. Сквозь землю продирается фигура, закованная в доспехи. – И она сказала ему, что он может наконец отдохнуть, – она идёт прямо за ним, – первым, на кого ты посмотрел, был я.

– Хорошо, – почти шёпотом отвечает Питер, глядя на свои руки. Затем добавляет: – Раньше я был в своём уме, но сейчас я в этом уже не уверен.

– Ты о чём? – спрашивает Роуди.