Алуэсса

Руины дворца занимали большое пространство и даже в нынешнем виде смотрелись величественно. Площадь же, по словам профессора Лаона Саонса, обрамляли полукольцом каменные изваяния императоров, носивших одно династическое имя – Уликен. Все они походили друг на друга, как близнецы. Вероятно, индивидуальности облика избегали преднамеренно, дабы подчеркнуть непрерывность и неизменность императорской власти.

В лиеннском Уллинофароа статуи Уликенов воссоздали из довольно дешевого материала. На Уйлоа они изготавливались на совесть – из твердых пород вроде гранита или базальта. Но космос и время не пощадили трудов безымянных скульпторов. От статуй остались лишь приблизительные очертания. Снимок мертвой планеты с чередой безликих одинаковых истуканов произвел на нас сильное впечатление. «Sic transit gloria mundi», – вспомнила я старинное латинское изречение, и Ульвен понимающе посмотрел на меня – как знаток языков и как законный наследник погибшей династии.

Сама дворцовая площадь осталась ровной, хотя и покрытой слоем пыли, песка и разного мелкого мусора. С помощью роботов место для посадки космолета расчистили, и Хашшошш сообщил барону Максимилиану Александру о полной готовности встретить основной экипаж.

«Гране» благополучно сел на поверхность Уйлоа. Когда мы увидели этот момент на съемке, мы с Карлом даже захлопали в ладоши, как дети, и радостно обнялись. Наши друзья-уйлоанцы не проявляли эмоций столь бурно, однако тоже выглядели восхищенными и потрясенными.

Дальше началась подготовка к раскопкам. Дворец занимал обширную территорию, и требовалось для начала расставить по периметру маячки, чтобы потом накрыть его временным куполом – легким и не предполагавшим создание внутри настоящей искусственной атмосферы, но всё-таки защищавшим от губительного излучения Ассоана. Я уже видела купола жилых колоний на Марсе, Титане, Арпадане и на Сироне, они, конечно же, были намного мощнее и грандиознее. Но я никогда не становилась свидетельницей самого процесса их воздвижения. Это тоже захватывало, притом, что уйлоанский купол был по сравнению с ними словно бы невсамделишным – хрупким, как стрекозиные крылья, и изящным, как опрокинутый колокол.

Под куполом еще довольно долго трудились роботы-дезактиваторы. Снизить уровень излучения до вполне безопасного было в полевых условиях нельзя, но, по крайней мере, в руинах дворца стало возможно работать в относительно легких и гибких скафандрах, а не в тех громоздких сооружениях, в которых ранее высаживались на поверхность Уйлоа разведчики. Только Хашшошш мог передвигаться по планете без скафандра. Барону Максимилиану Александру, командиру всей экспедиции предписывалось оставаться внутри корабля, и он, как истинный добропорядочный немец, не пытался нарушить регламент. Поскольку на борт «Гране» постоянно велась трансляция, барон первым узнавал обо всех открытиях и находках, так что вряд ли он считал себя ущемленным.

Я не буду описывать процесса раскопок дворца шаг за шагом. Посторонним, возможно, это вовсе неинтересно. Упомяну о самом главном.

Учитывая тягу уйлоанцев к извилистым линиям, план дворца напоминал скорее улиткообразные завитки, складывавшиеся в многоуровневый лабиринт, чем обычную архитектуру, основанную на прямоугольниках и квадратах. Дом семьи Киофар в Тиастелле создавался примерно таким же по замыслу, только был намного более скромным по размерам и оттого визуально простым: всего два этажа под фигурно изогнутой кровлей, а от лестницы ответвлялись лишь два дугообразных крыла. С евклидовой геометрией (даже не имея понятия об Евклиде) уйлоанцы вообще-то в ладах, однако они находят все эти равносторонние фигуры скучными и некрасивыми, предпочитая подражать в искусстве и архитектуре живой симметрии или, наоборот, асимметрии листьев, морских животных и раковин.

Поскольку бывший дворец в Уллинофароа был почти точно воссоздан в одноименной столице Лиенны, профессор Саонс тщательно сделал многократное визуальное наложение уйлоанских руин – на старинную схему, на исторические изображения и на лиеннскую архитектурную копию.

Естественно, обнаружились расхождения между каждым из вариантов. Лаон Саонс объяснял это тем, что после фиксации первоначальной схемы дворец мог еще перестраиваться, и не все изменения отражены в общедоступных планах. К тому же, как показал пример «Морской ратуши» в Меннао, копия неизбежно оказывалась упрощенной и огрубленной по сравнению с оригиналом. Империя в самом блеске расцвета и ее бледный слепок, любовно, но с гораздо меньшими средствами и в гораздо более сжатые сроки созданный на совершенно другой планете, не могли считаться тождественными и равноценными.

И всё же проступавшее из руин величие впечатляло.

– Дядя, как тебе твой дворец? – чуть иронично спросила Маилла, когда напряжение, витавшее в гостиной, стало слишком давить на психику.