Алуим (СИ)

- Месяца через четыре после переезда, - рассказывала по пути Татьяна. - Мама взяла меня с собой в гости к её новой знакомой, коллеге с НПЗ. У той женщины есть современная вязальная машинка, которая сама вяжет тебе желаемую вещь, нужно лишь ввести программу с компьютера. Мы хотели посмотреть каталоги и выбрать что-нибудь для себя. Так вот, по пути мы обогнали ничем не примечательную старушку. Невысокую, сгорбленную, в коричневой рубашке, чёрной юбке и чёрном платке. Оставив её позади, мы услышали хрипловатый голос: "Альберт всё ещё с вами. Он чувствует вину". Мама от этих слов замерла как вкопанная. Обернувшись, я увидела старухино лицо. Сухое, морщинистое, с опущенными уголкам губ и маленькими, впивающимися в тебя глазами. На правом глазу было бельмо, но казалось, что именно этим глазом она видит тебя насквозь. "Повторите". - попросила мама, которая, наконец, пришла в себя. - "Откуда вы знаете имя моего мужа?". "Он стоит в метре от вашей дочери". - ответила старуха, смотря в сторону. - "Отпустите его, и тогда он сможет отпустить вас"... В тот день до маминой знакомой мы так и не дошли. Как только к нам вернулся дар речи, старушка позвала нас за собой. Минут десять мы прождали у ворот её дома, она вынесла пакет неизвестной травы. Сказала, если мы хотим отпустить прошлое и позволить отцу стать свободным, нам обеим нужно выпить отвар этой травки. Мама была под таким впечатлением от случившегося, что безоговорочно согласилась... Сегодня утром я приезжала к той старушке, рассказала о твоей проблеме. Попросила помочь. Она велела привести тебя.

Я хотел назвать полной чушью любые истории с бабками-ведуньями, но быстро осёкся. Стоило голосу в голове утихнуть, как я уже готов критиковать всё вокруг, даже если события моей жизни гораздо бредовее чужих рассказов. Кажется, что я слышу чьё-то дыхание за спиной. И бегу от него, бегу навстречу ещё более аномальному будущему.

Татьяна отворяет калитку, и мы входим во двор. Волнуюсь. Старуха может сказать, что вместе со мной сюда пришёл "гость" со своими дружками. И Ира. И дед Захар. Вдруг они всегда со мной ходят? Окажется, что я не бываю один ни внутри себя, ни снаружи. Нигде... К дому ведёт дорожка из серых округлых камней. Представил её в жёлтом цвете - моя любимая сказка в детстве. Где я? Кто внутри дома? Гингема? Бастинда? Может, я несколько месяцев просто сплю? Может, экстази меня так и не отпустило? Ну откуда белые удавы в средней полосе России?

Мы у порога. Деревянная дверь висит на петлях за счёт ржавых фигурных скоб. Бросаю взгляд в сторону окна справа от двери. Оно занавешено такой же невзрачной тряпкой, маленькая форточка открыта настежь, изнутри идёт странный запах. Татьяна молча смотрит на меня, медлит, словно ждёт какого-то сигнала, но затем, не дождавшись, стучит по двери три раза.

- Пусть входит один. - доносится резкий хрипловатый голос. - А ты, золотко, погуляй.

Татьяна снова смотрит на моё растерянное лицо, пожимает плечами и тянет на себя дверь. Я вхожу.

Узкий тёмный коридор, деревянный пол без половиц. На потолке нет даже патрона, на полу - никакой обуви, на стенах - ни одного крючка для одежды. В самом конце справа - дверной проём. Кто за ним - не знаю. Скидываю шлёпанцы. Дверь позади меня закрывается, и я оказываюсь в полумраке. Второй раз за двенадцать часов я иду в неизвестность.

Считаю шаги, они сопровождаются тихим скрипом. Раз, два, три... Я сейчас сам как привидение. Восемь... Появляюсь в дверном проёме.

Ведьмы. Я всегда их представлял именно такими. Сутулое тело в чёрной кофте. Коричневая юбка до самого пола. Сухие, венозные руки. Локоны седых волос, небрежно спадающие из-под чёрного платка. Бледный, сморщенный рот. Колкий, пронзающий тебя насквозь взгляд.

- Подойди. - произносит старуха.

- Зачем?

- Подойди. - повторяет она.

Деваться некуда, делаю шаг вперёд и попадаю в пространство комнаты. Она хоть и большая, но всего одна. Стены коричневые, глиняные, с замазанными швами. Потолок деревянный, с одной единственной лампочкой без люстры. На полу - большой старый ковёр в пятнах. Пятна въевшиеся, видимо, не выводятся, если их вообще кто-то пытался вывести. Вдоль стены с дверным проёмом стоят в ряд два одинаковых массивных кухонных стола, на одном из них - двухкомфорочная электроплита с кастрюлей, в которой кипит вода, на втором - несколько разных жестяных и стеклянных банок, картонная коробка с ножами и ложками. Над столами висят полки с разной кухонной утварью. Ещё один стол находится у окна. Круглый, накрыт жёлтой клеёнкой; под ножку подсунута сложенная в несколько раз газета. На нём - две кружки. Рядом - два стула. Напротив стола - печь. Вся в саже. Она из белого кирпича, частично утоплена в стену, но при этом занимает часть комнатного пространства. В другом конце комнаты - две кровати, слева и справа. Между ними стоит комод. Останавливаюсь в двух метрах от старухи, и то мне кажется, что это слишком близко. Не шевелится, всё так же пристально смотрит мне в глаза. Я молчу. Жду. Не знаю, что сказать, потому что не знаю, какого чёрта я здесь делаю.