Алуим

Шесть… семь… десять… сто сорок… двести… Зрение рассыпается на тысячу маленьких блестящих шариков. Они падают на пол, скачут, звенят, цокают по твёрдой поверхности. Но хаос длится недолго. Концентрируюсь, за один вдох вбираю в себя весь воздух комнаты, да так, что стены прогибаются внутрь. Шарики тут же взмывают в воздух, начинают кружить друг за другом против часовой стрелки, пока не сливаются в единое светящееся кольцо, парящее передо мной в полной темноте. Хлопаю в ладоши. Чёрная гладь внутри кольца начинает светлеть, рябить, превращаясь в серые мелькания телепомех. Слышу тихий голос. Сквозь назойливое шипение до меня доносится уже знакомое «Ми тортент?».

«Пока ещё ничего не случилось, дружок. Но сейчас случится».

Это не сон и не явь. Пространство, где мне известно, кто я и зачем я. Поднимаюсь на ноги, выдыхаю воздух обратно и ныряю внутрь светящегося кольца.

Яркая вспышка. Зажмуриваюсь, прикрывая глаза предплечьем. Звучит музыка. Старенькая знакомая тема. Да это же Оакенфолд! «Ready! Steady! Go!» Что ж, полетели! И я действительно лечу. Или падаю? Нет, подо мной что-то есть, ощущаю спиной. Стремительно скольжу вниз по твёрдой гладкой поверхности…

Две пары хрустальных гранёных колец, соединённых друг с другом под прямым углом. Парят вне пространства, вне времени. Они — подобие той космической станции, символа заката нашей цивилизации — но гораздо меньших размеров: в ширину не больше трёх метров, а в диаметре не превышают и ста. «Strictly the mother f…». Неизвестная сила несёт меня по внутренней грани одного из колец, игнорируя законы гравитации. Я с бешеной скоростью наматываю круги, пытаясь удержаться от рвотных позывов и разглядеть голубое мерцание где-то в стороне — единственный источник света. Словно горящий изнутри сапфир упал на дно неглубокого ручья. «Lyrical stylin' my flow yo».

Но тут я замечаю человеческий силуэт, окутанный клубами серого дыма. Субтильный, беспомощный, стонущий от охватившей его беды. Это Лукас в плену коварного Хамадиши. Та же неизвестная сила носит их по внутренней грани второго кольца, перпендикулярного моему.

Нижний перекрёсток. Лечу, пересекая оба кольца, и снова взмываю вверх. Поднимаю голову и вижу, как дымящийся Лукас оставляет за спиной высшую точку конструкции. Гитарный рифф в сплетении с электронными звуками — это вам не вселенская тоска под тонкий женский голосок. Музыка гонит нас вперёд. Мы как цирковые мотоциклисты внутри гигантской шарообразной сетки. Всё серьёзно, всё по-мужски.

Ещё один перекрёсток… Ещё… Не совпадает. Так мы никогда не встретимся. Музыка звучит громко, докричаться невозможно. Да и о чём кричать? Надо поднажать! Но как? А вот так! Есть такое понятие «намерение». «R-r-r-r-ready….go!»

Быстрее. Быстрее! Ещё быстрее! Цель всё ближе, мы вот-вот должны встретиться. В тусклом синем свечении эти большие хрустальные кольца похожи на дорожки лунного света, замёрзшие на поверхности круглых рек, текущих из ниоткуда в никуда. Эй, Сальвадор, ты где-то здесь? Ты так и не бросил рисовать? «Lyrical stylin' my flow yo».

К чёрту прелюдии. Я могу ускориться. Как говорил Морфеус: «Хватит попыток. Просто бей». На этапе рождения паразит погружается в тело очень глубоко. Но при разбойном наскоке, как в случае с венгром, прогнать его проблем не составит. Я знаю. Знаю больше, чем помню.

Ускоряюсь перед нижним перекрёстком. Пролетая сквозь клубы дыма, выбиваю из них Лукаса. Серый силуэт продолжает кружить, а мы, как бильярдные шары, разлетаемся в разные стороны, покидая замкнутый круг. Синее свечение, принимай нас. «Strictly the mother f…».

глава 14

— За что будет пятый тост?

— Я уже забыл, за что был четвёртый.

— Ну, ка-ак?! Четвёртый был за медицину.

— А, ну да. Может, стоит выпить за свободу?

— Хм… Многозначительно.

Тонкий звон бокалов, и вино глотками спешит в желудок. Терпкое, сладковатое, можно даже сказать вкусное. В свете двух настенных торшеров имеющее тот самый классический бордовый оттенок. Я второй раз пришёл в гости к Татьяне с вином. Поводов для этого хватает. Я наконец-то избавился от «ошейника» и гипса. После долгих недель восстановления врачи сказали, что мои рука и шея в порядке. К тому же, решились проблемы с милицией насчёт рукоприкладства и наркотиков. Пусть не совсем законно, но если стражи порядка ведутся на деньги, то почему бы и нет?.. Третий повод — я так и не поздравил Татьяну с Днём рождения. Имею в виду нормальное человеческое поздравление, а не тот бред на больничной койке. Недолго думая, я снова купил духи в уже знакомом мне парфюмерном магазине. Подарить «Givenchy» оказалось не судьба, так что теперь выбор пал на один из ароматов «Kenzo».

Конечно, мой приход не стал неожиданностью. Татьяна продолжала меня навещать в течение всего цикла восстановления, хотя, некоторое время допуск в палату был для неё ограничен. Татьяну вызывали на допрос насчёт сальвии и трубки, с которой я благоразумно стёр все сторонние отпечатки. Не удивительно, что она оказалась непричастна. Кто не верит, попробуйте доказать.