Алупка

– Да я и сама прекрасно знала, что так будет, – всхлипывала безутешная женщина, – когда брала его в мужья. А кому я была нужна в родном посёлке, обесчещенная, пусть и богатая девка? Никто бы не позвал меня замуж, ни один достойный жених! Не спрашивал бы меня мулла перед никях2 трижды, добровольно ли я вступаю в брак. Не танцевали бы мы танец жениха и невесты, не пели бы нам «Пусть эта ночь будет благословенной».

– Как же так, дочка?

– Да молодая я была и глупая, весёлая до беспамятства. Загуляла я с одним приезжим мужчиной. На десять лет старше меня. Встретила его в клубе в соседнем посёлке да не устояла перед его очарованием, увлеклась, влюбилась так сильно, что забыла и отца, и мать. Не видели они меня более недели. Плавали с ним и на яхте, и в аквалангах ныряли, гонялись за яркими желто-красными рыбками, будто где-то далеко в тропиках мы оказались внезапно. Весь мир замирал и оживал только со стуком его сердца, только со взглядом его жгучих карих глаз. А потом, на утро, я проснулась в номере одна: ни его, ни его вещей! Пропал бесследно. Паспорта его я не видела, а имя и фамилия, под которым он снимал номер, оказались ненастоящими. Месяцы напрасных поисков! И один итог – разочарование. Когда я вернулась в родной посёлок, то узнала, что попала на полосы газет. Подруги отвернулись от меня, молодые люди обходили стороной. Родители в глубине души так и не простили меня: несмотря на все заверения, в их сердцах я читала лишь боль и досаду. Когда через год они умерли почти сразу друг за другом, я оказалась наследницей больших денег. Но зачем они мне? Разве на них могла я купить счастье? Продав всё, что за долгую жизнь нажили родители, я уехала в Ялту. Гуляла на полную! Ночная жизнь стала для меня нормой. Словно доказывая своё имя, гораздо чаще видела я обманчивый лунный свет, чем яркое, горячее солнце. Но ничто не помогало. Никак не могла я забыться. Недолгие радости были, а счастье – нет. Видела, что иду к неминуемой погибели своей. И собрав остатки сил, вырвалась из весёлых объятий Ялты и переехала сюда, в тихую Алупку. Понемногу тут успокоилась, отошла, купила этот шикарный дом, вложила сбережения в банк, зажила обычной жизнью. Изо дня в день бродила по Воронцовскому парку, слушала журчание водопадов, любовалась густой листвой платанов, кормила белочек, которые резвились на соснах, а, завидев лакомство, тут же неслись к тебе. Вздохнула вольной грудью, будто сбросив тяжёлые оковы. И когда встретила Дмитрия, так же одиноко гулявшего по парку, подумала: «Вот она – моя родственная душа!» Мы разговорились, блуждая по тропинкам, отдыхали на лавочках возле лебединых озер, смотрели, как лебеди и утки рассекают водную гладь, смеялись, когда в воде, как пуля, проплывала милая крыска, совсем не той страшной породы, что встречают во дворах! Он изливал душу, говорил о разбитом сердце. Не знаю, жалость или любовь зашевелились во мне, когда я нежно поцеловала его? Или приняла его за верный расчёт? Стремиться к большему я не хотела. Все знакомые остались в прошлом, как за чертой, переступить которую не суждено. А чем Дмитрий хуже или лучше остальных мужчин, которых бы я встретила? Да ничем! Кров у меня был, большое ложе имелось. Не доставало только кого-нибудь, кто согревал бы в нём в долгие зимние вечера.

– И для этой роли вы выбрали Диму? – вздохнул деда Миша.

– А чем он не подходил? Мужчина – он и есть мужчина. Скоро я заставила его забыть ту, о которой он убивался. Настойчивыми ласками да развлечениями заманила его, связала узами брака. Он не сопротивлялся. У нас родился сын, Артёмка. На какое-то время жизнь в семье была если не идиллией, то вполне сносной. Но прошли года. Артёмка рос, а Димка охладевал ко мне с каждым днём и неделей. Пока не переселился в отдельную комнату. Вечером, после работы, когда возвращался с почты, то запирался там. Не достучаться! А рано утром быстро выскальзывал из дома, завтракая в столовой. Так могло продолжаться всю рабочую неделю. И хотя я была замужем, мужа не видела целыми днями! И Артём рос без отца, виделся с ним, в основном, по выходным. Потом я стала замечать, что какие-то ночи пропадал неизвестно где, невесть с кем. На какое-то время после очередной ссоры и скандала бросал свои похождения… а потом опять загуливал. Так и живём мы последние лет пять. Через служанку я передаю, что хочу, чтобы сделал одно или другое дело, или побыл со мной. Так и говорю ей: «Передай, что хочу, чтобы он побыл со мной». А большего мне и не нужно. Даже злость на него поостыла за последнее время. В конце концов, что хочу – то делает: беседку построил, бассейн в саду вырыл, обложил розовой плиткой. Так и живём.

Деда Миша погрузился в раздумья, иногда переводя взгляд с Айнур на большое пластиковое окно, за которым рос инжир. Айнур выплакалась и успокоилась под конец рассказа. Видно, что ей полегчало.

– Ладно, отдыхайте, деда Миша, не буду вам мешать, – любезно, тепло молвила хозяйка дома. – Когда придёт Димитрий, позову вас. Отдыхайте! – и она вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.