Алые Евангелия (ЛП)

— Нет. Вы неправильно поняли. Я не стыжусь. Да, сначала я сопротивлялся тому, кем был, но с этим я смирился давным-давно. Тогда-то я и купил дом. Мне начхать, что подумают люди или какое наследие я оставил после себя. Я мертв. Какая теперь разница?

— Это первая разумная вещь, которую ты сказал за всю ночь.

— Ага, ну, нет смысла отрицать это. Как я уже сказал, проблема не в этом. Я наслаждался каждым мгновением, проведенным в этом доме. Проблема в том, что свою жену я тоже любил. Все ещё люблю. Настолько, что я не могу смириться с мыслью, что она когда-нибудь узнает. Не из-за себя, а потому что знаю — это уничтожит ее. Вот почему мне нужна ваша помощь. Я не хочу, чтобы моя лучшая подруга умерла, понимая, что на самом деле не знала меня. Я не хочу, чтобы наши дети страдали от нежелательных последствий ее ран и моей… неосмотрительности. Мне необходимо знать, что с ними все будет в порядке.

— В этой истории достаточно, чтобы заставить меня подумать, что ты можешь оказаться достойным человеком под всеми этими слоями законника и лжеца.

Гуд не поднял головы. — Значит ли это, что вы поможете мне?

— Я поговорю с ним.

— Когда?

— Боже, а ты нетерпелив.

— Послушайте, простите меня. Но с каждым часом вероятность того, что Патриция — моя жена, — найдет что-нибудь, увеличивается. А когда найдет — начнутся вопросы.

— Как давно ты умер?

— Восемь дней.

— Ну, если ваша обожаемая жена любит тебя так сильно, как ты утверждаешь, я думаю, разумно предположить, что она слишком убита горем, чтобы рыться в твоих бумагах.

— Убита горем, — произнес Гуд, как будто до сих пор мысль о душевных муках его жены в связи с его смертью не попадала в фокус его внимания.

— Да, убита горем. Я так понимаю, что ты не был дома, чтобы убедиться в этом самому.

Адвокат покачал головой.

— Не мог. Я боялся. Нет. Я все ещё боюсь. Того, что обнаружу там.

— Как я и сказала, посмотрим, что можно сделать. Но ничего не обещаю. Гарри — занятой человек. И изможденный, хотя и не хочет признаваться. Поэтому предупреждаю: я забочусь о его благополучии, как будто он моя плоть и кровь. Если твое дело в Новом Орлеане пойдет наперекосяк из-за того, что ты что-то утаил от меня здесь и сейчас, то я пошлю толпу неупокоенных линчевателей гоняться за твоей белоснежной задницей, чтобы повесить тебя на фонарном столбе на Таймс-сквер и оставить болтаться там до Судного Дня. Понятно?

— Да, Мисс Пейн.

— "Нормы" достаточно, Карстон.

— Как вы…

— Ой, да ладно тебе. Я вижу твою мертвую, голую задницу, а ты спрашиваешь, откуда я знаю твое имя?

— Верно.

— Точно. Итак, вот что мы сделаем. Возвращайся завтра, рано вечером. Когда я менее занята. И посмотрим, смогу ли я убедить Гарри присоединиться к нам.

— Норма? — пробормотал Карстон.

— Да?

— Спасибо.

— Рано ещё благодарить меня. Когда ты нанимаешь Гарри Д'Амура, все становится… сложным.

5

Последующая встреча прошла достаточно гладко, мертвый мистер Гуд дал Гарри номер камеры хранения, заполненного наличными ("на те небольшие расходы, о которых не хотел сообщать своему бухгалтеру"), из которых Гарри мог взять столько, сколько посчитал бы нужным для оплаты гонорара, перелетов и гостиничных расходов, и чтобы осталось еще достаточно на разрешение любых возникших проблем, и для решения которых может понадобиться "монетарная смазка". Все это привело Д'Амура туда, где он сейчас стоял: перед Домом Греха Карстона Гуда.

Снаружи не на что было смотреть. Просто кованая калитка в двенадцатифутовой стене с номером, выложенным сине-белой керамической плиткой, вмурованной в в штукатурку рядом с дверью. Карстон снабдил Гарри подробным описанием компрометирующих игрушек, которые тот найдет в доме, но он не был в состоянии предоставить ключи. Гарри сказал ему не волноваться. Не было замка, который Гарри не смог бы открыть.

И, как и следовало ожидать, открыв дверь менее чем за десять секунд, он шел по неровной вымощенной дорожке, по обеим сторонам которой стояли горшки разной формы и размера, а смешанный аромат цветов был таким насыщенным, как будто там разбили дюжину флаконов духов. Гарри заметил, что уже давно никто не ухаживал за садом Гуда. Земля была слизкой от гниющих лепестков, и многие растения в горшках погибли из-за недостатка внимания. Гарри был удивлен состоянием этого места. Такой организованный человек, как Гуд, наверняка принял бы меры, чтобы его сад выглядел красиво и аккуратно, даже в свое отсутствие. Что приключилось с садовником?

Через четыре шага, Гарри достиг входной двери и получил свой ответ. К двери было прибито тридцать или более фетишей, среди которых было несколько маленьких прозрачных бутылочек с обрывками Бог знает чего, и одно маленькое глиняное изображение человека, чьи половые органы больше не свисали между ног, а были привязаны веревкой, обмакнутой в клей, к его лицу. Половые органы были развернуты, так что его яички могли сойти за глаза, а пенис — за выступающий нос, обмазанный ярко-красным.