Алые маки на серых скалах

Делегация большевиков во главе с Гамидом Султановым, который уже был избран членом ЦК Азербайджанской компартии, с Нариманом Наримановым, тоже членом ЦК, и другими товарищами предъявила ультиматум мусаватистскому правительству о сдаче власти.

В это время парламент заседал на Большой Николаевской улице, в здании «Исмаилис». «Почтенные» представители национальной буржуазии — нефтепромышленники, местные помещики-беки, ханы — обсуждали создавшееся положение. Как раз сегодня телеграф принес известие о победном приближении к Баку Одиннадцатой армии. Бронепоезд и передовые части были уже на подступах к ближайшим железнодорожным станциям… Парламент принял ультиматум большевистской партии. Его члены безоговорочно сдали свои полномочия и освободили зал заседаний. Спасая свои шкуры, буржуазное правительство выговорило себе право выезда в меньшевистскую Грузию.

Город еще спал, когда 28 апреля в три часа ночи власть перешла в руки большевиков Азербайджанского революционного комитета. Тут же, ночью, были освобождены заключенные…

Первым влетел в Баиловскую тюрьму Ян Абол: ведь уже около месяца его Мусит сидела там.

— Дорогой мой человек! — увидев ее среди заключенных, вскрикнул Ян. — Как ты все это стерпела?

— Глянь, сама как пичужка, а отхватила такого великана! — восхитились женщины, сотоварищи по заключению, когда Ян легко поднял Мусит на руки и вынес из камеры. Самая отчаянная из них поцеловала на прощанье не только Марию, но и Яна.

— Этот парень — подарок фортуны для тебя, Маруся. Береги его, а то отнимем, — сказала она Марии, с бледного лица которой не сходила счастливая улыбка.

Десантный отряд бронепоезда уже был в Баладжарах, в нескольких километрах от Баку. Камо ночью позвонил туда и, выяснив тамошнюю обстановку, сообщил Анастасу Микояну о падении мусаватистского правительства.

— До нашего прихода силами рабочих отрядов надо немедленно организовать охрану промыслов, чтобы мусаватисты не взорвали их, — приказал Микоян.

— Не волнуйся! Уже несколько дней и ночей рабочие дружины несут вахту на промыслах, — заверил его Камо. — Скажи лучше, когда вас встречать?

— Через пару часов! — был краткий ответ.

Удивлению мусаватистской жандармерии, которая и не подозревала о капитуляции своего правительства, не было предела, когда в шесть часов утра к вокзалу с музыкой двинулись вооруженные отряды рабочих встречать бронепоезд «III Интернационал» с десантом. Те вошли в город под духовой оркестр и без единого выстрела.

В это время на стенах бакинских домов было расклеено обращение революционного комитета: «Всем! Всем! Всем!», в котором за подписью выдающихся революционеров, среди которых была и подпись Гамида Султанова, сообщалось о провозглашении Советской власти. Там же вносилось предложение заключить братский союз с Советской Россией и просить ее прислать отряды Красной Армии для совместной борьбы с империализмом.

На второй день в Баку вошли части Одиннадцатой армии. Город встречал их с красными флагами и музыкой.

Баку ликовал. Звуки «Марсельезы» заполнили улицы. С песнями и знаменами бесконечными колоннами шли портовые рабочие, нефтяники, студенты, учащиеся… Несмотря на усталость после трудного похода, бойцы Красной Армии присоединились к бакинскому пролетариату…

«Да здравствует Азербайджанская Советская Социалистическая Республика!» — народ извещал мир о своей победе огромными транспарантами.

«Начало советскому движению положено на всем Востоке, во всей Азии, среди всех колониальных народов» — эти ленинские слова из его речи на II конгрессе Коминтерна газета «Бакинский рабочий» напечатала утром крупными буквами на первой полосе и разъясняла:

«Осуществилась ленинская идея о диктатуре пролетариата в союзе с крестьянством и автономной национальной советской республике. Баку стал первым форпостом социализма в Закавказье и на всем Востоке».

На митинге у здания бывшего парламента выступили с речами Киров, Орджоникидзе, Микоян. Говорили рабочие-нефтяники… Один преклонного возраста сгорбленный азербайджанец поднялся на трибуну и с минуту от волнения не мог говорить. Потом все же пересилил себя и дрожащим от сдерживаемых слез голосом, сказал:

— Родные мои, пришли! Думал, не доживу до этого дня… Господи, как мы продержались! Ведь собака и та у хорошего хозяина имеет собственную конуру! А мы? Видели, в каких бараках ютится рабочий люд? Все спят вповалку: и мужики, и бабы, и ребятишки. А многие с промыслов после смены так и не уходят. Некуда! Многие живут в пещерах, вроде дикарей…

Старик, чуть передохнув, снова заговорил, видно, хотел до конца высказать все, что накипело:

— Ждали лучшего, на бога надеялись… Так и проходила жизнь, как на вокзале. Теперь пришел наш черед жить. Я-то не увижу радости. Я уже одной ногой там… Но внуки мои, я знаю, будут жить по-человечески… Да вы не глядите, что я плачу! Это счастливые слезы, это от радости…