Алые нити прошлого

Снова зашипела рация. Детектив Бернард Хоспек на том конце чётко произнёс: «Дон, я высылаю подкрепление», и отключился.

Доналд молча выругался, но было уже поздно. Казалось, воздух между ним и преступницей раскалился настолько, что подбрось сейчас в воздух пару яиц — они тут же запеклись бы прямо на лету.

Он вновь взглянул на девушку — та стояла молча, крепко прижав к себе сестру в смертельном «объятии», и улыбалась.

— Синайя? — позвал её офицер, побуждая ту уже хоть на какой-нибудь ответ.

Секунды тянулись словно сползающая по стеклу капля смолы — медленно и мучительно тягуче. Син всё так же улыбалась, когда, наконец, вновь заговорила. На этот раз голос её был абсолютно спокойным, без каких-либо эмоций.

— Я ясно выдвинула вам свои требования. Вы — также понятно разъяснили мне свои. Что ж — жаль, что диалога не получилось. Офицер Ромирез, мы — не договорились.

Улыбка на лице Син выключилась как выгоревшая лампочка, и она лёгким движением дёрнула голову Гро влево. Послышался тихий хруст, после чего тело сестры резко обмякло и стало сползать из рук Син на землю. Всё, что запомнила в этот момент Минни — был её собственный пронзительный крик.

Глава 6 Объяснились

Вода была в меру горячей и очень приятной для уставшей за день кожи. Определённо, она стоила своих двадцати пяти центов в час, и это время следовало использовать по полной программе.

Обмакнув в воду мягкую губку, Грослин Кроу с удовольствием провела ею сначала по одной руке, потом по другой. В конце, ещё раз отжав губку, она потёрла себе шею, замурлыкав при этом от наслаждения.

Мысли в голове постепенно таяли подобно сахару в крепком чае. Не хотелось думать ни о Син, ни о Минни, которой придётся каким-то образом всё объяснять (она до сих пор лежала без сознания). Всё, что сейчас имело значение для Гро — это как следует отмыться и расслабиться, временно выкинув из головы предыдущие четыре часа.

Глубоко вдохнув, Гро медленно погрузилась в ванную с головой. Светлые волосы мгновенно начали подниматься на поверхность, в то время как тело девушки одновременно пребывало и на кафельном дне, и парило где-то в просторах космоса. Это были незабываемые десять секунд, по истечении которых воздух в её лёгких начал активно проситься наружу и, как бы ей этого не хотелось — но необходимо было вынырнуть. Когда голова Гро вновь оказалась в воздушном пространстве, ей показалось, что сознание резко выдернули «с небес» и с силой втолкнули обратно в тело. Когда же девушка открыла глаза — блаженство окончательно испарилось. Перед ней стояла Син.

Вода из источника райских ощущений мгновенно превратилась в простую горячую субстанцию, в которой, к тому же, почему-то стало совсем неуютно.

— Балдеем? — как ни в чём не бывало спросила Син.

Теперь на ней вместо оранжевого комбинезона красовалась синяя кашемировая водолазка с поддёрнутыми на три четверти рукавами, обнажавшими на удивление чистые руки — без каких-либо шрамов, татуировок или признаков того и другого. Большие пальцы она засунула в карманы синих джинсов-«дудочек», сужающихся книзу и обрисовывающих невероятно стройные ноги, которые, хоть Син и не отличалась высоким ростом, казались растущими «прямо от ушей». Она выглядела весьма стильно в одежде, прихваченной для неё Гро из, как выразилась младшая сестра, «семейного архива» — большого и старого гардероба Гро, в котором девушки в пору юности и частых ночёвок вместе регулярно забывали какие-нибудь вещи, взятые с собой на девичники «про запас».

Завершали наряд старенькие чёрно-белые кроссовки, которые, однако, были фирменными — а потому ходить и бегать в них (что было сейчас особенно актуально) рассчитывалось ещё лет сто, не меньше.

На секунду разум Гро усомнился — могла ли Син действительно совершить все те преступления, в которых её обвиняли? Но ведь ещё пару часов назад Гро видела всё собственными глазами, а потому искра недоверия судебным отчётам мгновенно потухла, уступив место противному ощущению, не отпускавшему её с того момента, когда она узнала о подставе с медэкспертизой. Формально — она всё сделала правильно: провела ряд тестов, показывающих, что сестра на момент совершения преступных актов была в состоянии аффекта и полностью невменяема. Она ничего не подтасовывала — просто подтвердила то, о чём и так догадывалась. Единственное, что ей можно было вменить — это намеренное усугубление некоторых, весьма щепетильных моментов, связанных в основном, целиком и полностью с работой подсознания — самого малоизученного и трудного поля для анализа.