Алые паруса бабушки Ассоль

На «девочках» были только босоножки на высоких каблуках и фартучки с рюшками. Завязывалась эта «рабочая одежда» на шее – к груди спускался ворох прозрачных кружев – и на талии, низ живота прикрывал кокетливый полукруг с изящным накладным кармашком в виде сердечка. На блондинке был черный фартук, на брюнетке – белый. Полная грудь блондинки с презрением ко всяким там рюшечкам вызывающе торчала большей своей частью наружу. У брюнетки из всей почти неразвитой груди виден был только левый темный сосочек, заинтересованно выглядывающий из кружев.

– Какой хорошенький! – всплеснула руками блондинка.

– Да уж, мальчик что надо вырос, – низким голосом заявила брюнетка.

Бабушка Соль предложила познакомиться. Блондинку нужно называть Ваниль, а стремительная грубоватая брюнетка – Эйса.

– Это мой внук, Икар. Увезла его из психушки, – коротко представила Кортика бабушка.

Эйса подошла к Икару, взяла его за подбородок и заставила посмотреть ей в глаза.

– Работы будет много, но материал не очень запущенный, – оценила она.

– Руками не трогать, – спокойно отреагировала бабушка Соль.

– А как же тогда… – растерялась Ваниль.

– Только в лечебных целях. Еще научите его носить фартук и делать вид, что он мастер в изготовлении крюшона и суфле.

– Фартук? – похолодел Икар.

– Кстати, где Касабланка? – спросила Ассоль.

– Шоколадный пудинг с ромом и цукатами, – отрапортовала Ваниль. – Заказ на десять вечера.

– Где?

– Французское посольство на Якиманке.

– Это, если не ошибаюсь, сумбурный теремок в русском стиле? Почему не ты?

– Они заказали шоколад. Я в шоколаде – пас.

– А что тут странного: французы – черное? – флегматично заметила Эйса. – Вчера негры заказали сливочное крем-брюле, а финны – мою карамель с мороженым и фейерверком.

– Хорошо. – Ассоль повернулась к Кортику. – Касабланка будет позже. Вот и вся моя рабочая бригада. Девочки – лучшие кондитеры в городе. Не обращай внимания на униформу – это не их выбор.

– Но я… – начал объяснять Кортик свою полнейшую непричастность к готовке еды. Ассоль кивнула:

– Да, знаю. У нас не больше недели на твою подготовку.

– На подготовку чего? – шепотом спросил Кортик.

– Чего… – задумалась бабушка. – Конечно, мастера из тебя не сделать, будем учить притворяться, что ты – мастер.

– И как мы его назовем? – спросила Ваниль.

– Миндаль, – предложила Эйса.

– Король Миндаль, – уточнила бубушка.

Той ночью адвокат пытался отговорить жену отдавать Икара в руки бабушки Соль.

– Знаешь, куда они поехали из больницы? На заброшенную строительную площадку!

– Зачем? – удивилась жена.

– Чтобы залезть на огромный башенный кран! – простонал адвокат.

– Зачем?..

– Твоя мать втащила на этот кран подзорную трубу!

– Где она взяла подзорную трубу?

– Ну какая разница?! Забрала из загородного дома! С чердака.

Жена адвоката ужасно удивилась:

– У мамы на чердаке была подзорная труба?.. Я не знала.

– Не было у твоей мамы подзорной трубы! Это я ее там установил, чтобы мальчики смотрели на звезды.

– Ты? – Теперь она удивилась ужасно-преужасно.

– Что такое? Ты себя плохо чувствуешь? Ты совсем меня не понимаешь. Попробую объяснить еще раз. Твоя мать из больницы отвезла Икара с подзорной трубой на строительную площадку и затащила ее в кабину башенного крана. Разве можно такой женщине доверять нашего сына?

– Дорогой, – мечтательно сказала адвокату жена, – мне ты никогда не дарил подзорную трубу.

– Ты меня слышишь? Твоя мать…

– Да, я поняла. Затащила подзорную трубу на башенный кран. Но согласись, чтобы это сделать, нужно иметь в наличии две вещи: башенный кран и подзорную трубу. Она нашла где-то башенный кран, это в ее духе – думаю, кран ей понадобился для перемещения в другое место какого-нибудь старинного особняка, под которым зарыто что-то ценное. Но трубу предоставил ей ты, дорогой. Вот уж не думала, что ты у меня романтик!..

– Я с вами с ума сойду! – простонал адвокат.

В половине шестого утра дверь комнаты, где спал Кортик под расшитым пологом, бесшумно открылась. Он не слышал, как Касабланка подошла, отодвинула край полога и поставила на кровать столик с едой.

Она наклонилась низко-низко над спящим мальчиком и некоторое время глубоко вдыхала его выдохи. Кортик открыл глаза до того, как она выпила почти весь его сон. Он резко сел и закричал. Громко. А что, я бы тоже, наверное, закричал, обнаружив спросонья над собой отливающее синевой лицо негритянки. Касабланка, предвидя такую реакцию, придержала столик с едой – ничего не пролилось.