Алые паруса бабушки Ассоль

Полдни были тихими-тихими. Все спали, а я сидел на корме и рассматривал берег в бинокль. Наконец наступил решающий день, когда бабушка Соль стала упаковывать сварочный аппарат, поплавки для поднятия груза со дна, датчик на излучение, запасные баллоны. Дело было к вечеру. Я думал – поиски ночью начнутся, но вдруг, когда совсем стемнело, рулевая с коком спустили на воду моторную шлюпку.

Ассоль попрощалась со своими «матросами» и, стараясь не шуметь, мы погрузились в лодку.

– Часа два погребем, – сообщила она Кортику. – Мотор включим, когда отплывем подальше. Ничего, море тихое, справимся.

Тихое-то оно тихое, но грести два часа, преодолевая сопротивление волн, это я вам скажу…

– Зачем такая конспирация? – не выдержал Кортик.

– Береженого, как ты знаешь….

– Так ведь вокруг ни души, ни судна!

– Греби!

– Еще полчаса погребу и потом не смогу нырять.

– Погружаться!

– Погружаться. Не смогу!

– Сможешь. Вода поможет.

– Мы что, будем нырять с этой шлюпки? – поинтересовался я.

– Нет, – выдохнула Ассоль. – МЫ будем нырять с буксира.

После этого Кортик только и делал, что высматривал буксир. Все равно не углядел. Ассоль завела мотор, и мы плыли еще больше часа.

Буксир оказался небольшим обшарпанным катером. Внизу была только одна каюта, в которой ютились четыре койки и столик. Хозяин судна помог нам подняться из шлюпки и сам молча затащил сумки со снаряжением на палубу.

– Как тут? – спросила Ассоль.

– Неспокойно. С вечера два катера шныряли. Русские.

– Может, туристы?

– Без женщин и музыки, – отмел эту версию хозяин буксира. – Через два часа пройдет пограничный катер. Если хотите залечь спать, приготовьте мне все документы. Ночью отойду в ничейку километра на два.

– Спать? В таком месте? – Кортик содрогнулся, осмотрев каюту и ведро с крышкой вместо биотуалета в углу.

Подошел попробовать, жесткая ли койка, прилег и мгновенно заснул со свесившимися вниз ногами.

– Вот и отлично, – удовлетворенно заметила бабушка Соль, закинула ноги внука на постель, укрыла его сомнительного вида одеялом и ушла со спальным мешком на палубу.

На рассвете она растолкала Кортика. Дыхательную гимнастику он делал с закрытыми глазами.

Хозяин буксира завтракал жареными яйцами, хлебом с ветчиной и сыром, арахисовым маслом и печеньем. Только было Кортик обрадовался, увидев все это великолепие, как бабушка Соль развернула его к табуретке, возле которой стояла миска овсянки, сваренной на воде.

– Но!.. – начал было возмущаться Кортик.

– Добавь орехов и изюма, – перебила бабушка. – Поужинаешь плотно.

– А обед? – Кортик заметил пробел в ее планах.

– Обеда не будет. Выпьем шоколаду с сухариками. Готов? – Съев овсянку, она встала.

И Кортик быстро засыпал кашу орехами.

В этот день он погрузился на шестьдесят метров.

– И как там? – спросил я, когда он валялся на корме, раскинув ноги и руки.

– Как в космосе, – ответил Кортик. – Только ни фига не видно. Куча металлолома – затонувший корабль. Приказано было не трогать его ни руками, ни ногами. Обещала найти что-нибудь поновей, чтобы показать правильный вход и выход в отсеки под водой.

Хозяин буксира – он так и не представился – на завтрак жарил яйца с ветчиной, на обед готовил кулеш – густую кашу с кусками жирной свинины, на ужин варил картошку и выкладывал на нее порезанную сельдь невиданных размеров. Ассоль и Кортик мылись в бочке с пресной водой, в которую перед этим на полчаса опускался киловаттный кипятильник еще советского исполнения, а капитан предпочитал обливаться холодной водой – на палубе, голый – и потом бегать, содрогаясь и крича.

И такая развлекаловка продолжалась четыре дня. На пятый бабушка Соль после утреннего погружения начала готовить поплавок для поднятия груза.

Я затаил дыхание. Кортик приложил палец к губам – ничего не спрашивай. Уже два дня бабушка сильно нервничала – с внуком общалась при помощи жестов, на попытку разговорить ее только закрывала глаза. Ассоль еще раз погрузилась одна, потом – через сорок три минуты – выплыла и показала Кортику приготовиться. Сама поднялась на буксир, закрылась с капитаном в рубке, и они что-то обсуждали минут двадцать. Когда вышли, хозяин буксира притащил свое подводное снаряжение и начал готовиться.

Через час на поверхности воды метрах в ста от буксира выбулькнул надутый воздухом шарик. Еще через двадцать минут на борту валялся странный сосуд, напоминающий огромную гильзу с нарезкой по открытому краю, как будто на него что-то навинчивали. Я заглянул внутрь – пустота.

Ассоль в изнеможении сидела рядом со свинцовой гильзой, обхватив колени руками.

– И никаких признаков шапки, – сказала она. – В радиусе трех километров.

– Шапка – это то, что сюда накручивалось? – спросил я.

Тишина.

– В шапке был радий, да?

– Никакого радия в радиусе трех километров, – повторила бабушка Соль. – И если ты сейчас скажешь, что шапка непостижимым образом сама отвинтилась и все бриллианты рассыпались по дну!..

– Знаю. Ты меня прибьешь, – откликнулся Кортик. – А сама зачем так думаешь?

В это время уже переодевшийся капитан высунулся из рубки и крикнул:

– Гости!