Алые перья стрел

— Есть. Это Константин Георгиевич Паустовский. Первая его книга, которую я прочитал, называется «Далекие годы». Я был тогда пятиклассником. В книге Паустовский рассказывает о своем давнем детстве. И вот этот маленький Костик, герой книжки, стал моим настоящим другом. Мне казалось, что мы очень похожи. Оба любили читать, оба мечтали о море… Константин Георгиевич научил меня видеть необыкновенное в самых обычных вещах, чувствовать музыку нашего замечательного русского языка, вглядываться в мир, в людей… Мне, к сожалению, не удалось встретиться, познакомиться с Паустовским, но я считаю его своим учителем. Мне кажется, что без книг этого замечательного мастера слова я просто не смог бы стать литератором… Кстати, Константин Георгиевич очень любил эти крымские места. Особенно Севастополь. И я тоже люблю. Севастополь для меня вторая родина…

Севастополь, очень теплый сентябрь. Густые акации за окнами. Детская библиотека имени Гайдара. Обжаренные крымским солнцем пацанята и девочки расселись кто где. Белобрысый четвероклассник Ромка сидит на подоконнике, обхватив забинтованное колено. Левая рука его по локоть в гипсовом лубке. Этот гипс он поднимает над головой.

— А скажите, пожалуйста, что вы любите больше всего на свете? Кроме своего писательства?

— Да, вопросик… Не знаю даже… Очень многое люблю. Вообще жизнь люблю. Особенно, когда она хорошая…

— А вареники с вишнями любите?

— Еще бы!

— Тогда пойдемте к нам в гости! Мама как раз их сегодня обещала налепить.

— А не заругает нас мама-то?

— Не-ет!

— Ну… пойдем.

Заседание школьного литературного клуба в одной из московских школ. Смуглый, очень серьезный девятиклассник нерешительно гладит длинноволосую прическу, потом говорит:

— Я читал у Паустовского, что автор… когда он кончает какую-то свою книгу, он… ну, весь такой измученный и чувствует опустошение. Будто прощается навсегда со своими героями. И кажется ему, что он больше ничего не напишет… У вас так бывало?

— Да, это знакомое ощущение. Когда заканчиваешь рукопись, здесь и радость, и в то же время печаль. И действительно ощущение какой-то опустошенности… Но, по правде говоря, у меня это не было связано с большими душевными драмами. Потому что с написанной повестью или романом никогда не прощаешься навсегда. Написал, передохнул, и надо перепечатывать рукопись. Надо ее редактировать, иногда переписывать большие куски. Вот и возвращаешься снова в мир своих героев… Потом тебе дают корректуру — типографские оттиски текста, который будет печататься в журнале или книге. Значит, снова надо читать, править, жить в мире знакомых персонажей и событий… Ну, а кроме того, если соскучился по своей законченной рукописи, всегда можешь взять и перечитать… А бывает еще одна встреча со своими героями — это когда художник сделал иллюстрации к твоей книжке. Тут смотришь на них, на героев, как бы со стороны, под неожиданным углом зрения…

Встреча в Центральной детской библиотеке Екатеринбурга. Две девочки четырьмя руками держат одну книжку.

— Владислав Петрович, мы ее только что купили, это «Пистолет капитана Сундуккера». Тут написано «рисунки автора». Вы часто сами делаете картинки для своих книжек?