Алые песнопения

Д'Амур сконцентрировался на Дейле, но все его татуировки молчали. С другой стороны, Гарри понимал, что находился в самом сердце легендарного, но вовсе не героического края, в котором злодеи якобы искупают кармическую вину, и, как следствие, вытатуированные на его теле знаки вели себя непредсказуемо. Гарри решил положиться на старую добрую интуицию и отвёл Дейла в сторону.

— Ты на испытательном сроке, — сказал он. — Пойдёшь впереди. Выкинешь ещё хоть один фокус — отдам тебя Лане на растерзание.

— А зачем ждать? — поинтересовалась Лана.

— Вот увидишь, — кивнул Дейл. — Сны никогда не ошибались. Гарри, тебя-то я нашёл, разве нет?

На несколько секунд воцарилось молчание. По крайней мере, между теми из присутствовавших, у кого было всего по две ноги — сновавшие среди гнилых фруктов тараканы по-прежнему пели свою суетливую, шелестящую песнь.

— Давай-ка расставим приоритеты, — сказал, наконец, Гари. — Скажу очевидное: будет нелегко. Нужно как можно быстрей отыскать Норму и свалить из Ада нахуй. При этом надо умудриться не попасть в лапы могущественного демона, который хочет сделать меня своим рабом. Уверен, по дороге мы столкнёмся с мерзейшей, невообразимой хренью, от которой и душа зарубцуется, однако надеюсь, что выберемся живьём.

Все замолчали. Лана прижала забинтованную кисть к груди и хмыкнула:

— Какая зажигательная речь. Мне прям получшело.

11

Норма сидела в темноте, которая казалась коконом в ещё больше тьме. Если чувство времени её не обманывало, прошло уже много часов, и впервые в жизни она не видела совершенно ничего. Слепота её угнетала. Она молила об исцелении. Она жаждала увидеть хоть что-то, даже демона или его подручного — того самого, у которого несёт изо рта, как у человека с больным желудком. И хотя мир зрячих людей был для неё тайной за семью печатями, она видела то, что им не дано: повсеместных фантомов, их исполненные нуждой и прогорклыми страстями лица; призраков, оставлявших после себя голодный шлейф — он осыпался с них, точно пыльца перезрелых цветов, которые отказывались увядать и рассыпаться на прах.

До теперешнего момента Норма считала эти чудеса более чем достаточной компенсацией. Пока у неё были её призраки, зрячим людям, разгуливавшим по улицам города, она не завидовала. Но вот не стало даже призраков. Норма слышала пыльный шёпот, и она знала, что это верный знак их присутствия, но, сколько бы она их ни звала, как бы ни просила явиться, фантомы игнорировали все её просьбы.

— Ты здесь одна, — сказал киновит.

Норма вздрогнула. Она не услышала, как он вошёл. От этого ей стало не по себе. Обычно она нутром чуяла чьё-то присутствие. Но демон вёл себя тихо. Слишком тихо. А ещё он вонял. Господи всемогущий, как же он смердел! Помимо прочих подарков, слепота наградила Норму чувствительностью к тончайшим нюансам запахов, и от киновита разило так, что нос выкручивало. Несомненно, это существо было демоном и якшалось с себе подобными — от него разило запахом, включавшим в себя всю палитру их миазмов. Среди них чувствовалась и кровь, покрывавшая инструменты пыток и насквозь пропитавшая мясницкий фартук твари.

Но сильнейшее из зловоний было ещё и самым старым — то был аромат преступлений демона. Норма чуяла и другие запахи. Какие-то она узнавала (ладан, книги, пот), но с названиями для большинства она не находилась.

Киновит к ней почти не обращался и заговаривал только затем, чтобы напомнить, какой он эксперт по части страданий, и как она в этом непосредственно убедится, если хоть чем-то его побеспокоит. Он обещал ей бесславную смерть, лишь когда окончательно истощит её разум и нервные окончания — «тогда, и только тогда», твердил он. Как будто она и так об этом не знала.

Так что она сидела и не шевелилась.

Норма сидела в своём чёрном коконе и изо всех сил старалась оттеснить ужасы и вспомнить что-то приятное: лицо счастливого призрака, который только узнал, где найти своих близких; счастливые часы, которые она провела с Гарри за бутылкой бренди, хохоча над какой-то безумной историей из их общего арсенала. Но почему-то эти воспоминания не приносили её никакого удовольствия. В желудке образовался тяжёлый камень, и он не позволял ей улететь в прошлое.

Поэтому Норма даже обрадовалась, что демон, наконец, снизошел почтить её своим присутствием, и простила ему даже смрад, безжалостно набросившийся на органы её чувств. По крайней мере, это помогло ей развеять скуку.

— Детектив и его шайка отщепенцев придут за тобой, — молвил киновит. — Я сохраню тебе жизнь. Вопреки протестам, твой друг уже приступил к освидетельствованию моих деяний.