Алые песнопения

— Гарольд, не подтрунивай. Вот придёшь набивать новую татуировку, а моя рука возьмёт да дрогнет.

— Кез, дружище, ты мне лучше вот что скажи: зачем вбухивать во что-то столько труда и никому потом не показывать?

Кез взглянул на богомерзкую постройку и пожал плечами.

— Хотелось бы знать.

— Ага, — отозвался Гарри, рассматривая шпили собора. — Может, проход где-то там. Согласно логике, царящей в этом богом забытом месте, это было бы…

— Д'Амур! Д'Амур!

— Это Лана, — сказал Кез.

— Да, вижу, — кивнул Гарри.

Лана бежала к ним.

— В чём дело? — крикнул ей Д'Амур.

Лана ответила односложно:

— Дверь!

Вход в собор находился в заднем фасаде здания, а сами двери возвышались на пятнадцать футов[45] и были сработаны из тёмной, изъеденной невзгодами древесиной, из которой торчали ряды железных пирамидок — шляпки вколоченных гвоздей. Одна из створок была приоткрыта, однако внутри царил таинственный мрак, полностью скрывавший убранство святилища.

— Дело только во мне, или у кого-то ещё волосы на голове шевелятся? — спросила Лана.

— Ещё как шевелятся, — кивнул Гарри.

Он боялся, что татуировки могли ошалеть от царившей вокруг опасности и перестать работать. Однако стоя у портала великанских размеров и блуждая взглядом по узорчатым аркам, он почувствовал, как татуировки яростно содрогнулись. И всё же их предупреждение было не в силах что-либо изменить — Гарри искал дверь не для того, чтобы остановиться на пороге.

— Хорошо, — сказал он, — чтобы не было непоняток: не стоит геройствовать. Героев здесь не бывает — есть лишь мёртвые и не мёртвые. Ясно?

— А что, если умрёшь в Аду? — поинтересовался Дейл, всматриваясь в щель между дверьми.

— Узнаешь — поделись, — сказал Гарри.

С этими словами он вошёл в собор Люцифера. Он сделал шага четыре и замер в ожидании, пока привыкнут глаза — ему хотелось посмотреть, что собой представляет интерьер. Наконец, тьма отступила, и убранство святилища открылось ему. Этот вид заполнил всё поле его зрения — от пола до сводчатых потолков, удерживаемых колоннами таких размеров, что и мамонтовое дерево рядом с ним показалось бы кустиком, — но Д'Амур не мог до конца понять, что же показывают ему его глаза.

Всё, что не имело первостепенной важности для целостности постройки, — каменная кладка, титанические колонны, ребристые своды и витиеватая резьба — казалось призрачным, и благодаря их прозрачности Д'Амур мог видеть все смежные помещения. Весь интерьер полнился трудами сотен амбициозных мастеров, чьи свершения отрицали любые законы физики. От пола вздымалось с полтысячи тощих, костлявых башен, которые терялись в хитросплетении железных прутьев под потолком. А ещё лестницы: одни тянулись прямо вверх, а другие виляли зигзагами лестничных маршей, подвешенных между колоннами. Но стоило Гарри похвалить себя за то, что он, наконец, начал немного понимать архитектуру собора, как здание выкидывало новый умопомрачительный сюрприз. Кое-где виднелись подобия строительных подмостей, которые словно оказались во власти тауматургических пауков, и те наплели огромных, вертикальных сетей, стремившихся к элегантности, но то и дело низвергавшихся в хаос — они завивались бесконечными спиралями лестниц и щетинились копьевидными колючками. И по всему этому фантасмагорическому интерьеру двигались огромные, удивительные машины: формой они напоминали кристаллические человеческие скелеты в прозрачных оболочках, и они без остановки курсировали по коридорам, передвигаясь как в величественных процессиях, так в гордом одиночестве.

Собор кишел этими изысками и приспособлениями, и лишь усугублял царившую в нём таинственность. Гарри просто стоял и смотрел. Он был одновременно и пленён, и несколько разочарован — это никак не совпадало с его ожиданиями. Его столкновения с Адом всегда имели материальный характер. Душа демона (если у демонов вообще были души) знала природу физического бытия: его отягощали сладострастие, прожорливость и гонка за ощущениями. Гарри всегда считал, что если он когда-либо столкнётся с Дьяволом, он столкнётся и с воплощением этой философии. Он всегда думал, что Сатана восседает в средоточии плотских излишеств. Однако в представших перед ним огромных, шепчущих силуэтах Д’Амур не увидел и намёка на очаг разврата, напротив — зрелище было умиротворяющим и по-своему прекрасным. Где здесь, в мире вуалей и грёз, нашлось место Дьяволу? У Гарри это в голове не укладывалось.

— Гарольд?

Голос Кеза. Он вернул Д'Амура к реальности. Гарри оторвал взгляд от машин, опустил голову и понял, что все смотрят на него.

— Пардон? — переспросил он.

— Ты услышал хоть что-то, что я сказал?

С секунду он изумлённо таращился на друзей, пытаясь подобрать слова в ответ, но не справился и отрицательно покачал головой.

— Не теряйся, о'кей? Ты нам нужен, — Кез попытался улыбнуться.

— Да отвянь ты. Со мной порядок. Просто… я ожидал чего-то другого.

— О'кей. Просто проверяю. Кажется, Дейл нашёл ход в подвал.

Как по сигналу, за спиной Гарри из-под земли высунулась голова Дейла.