Алые песнопения

Взбирались они по широкой спиральной лестнице, размещавшейся внутри зеркальной трубы. Ступеньки были приварены к центральной металлической колонне. Но даже в таком изящном сооружении чувствовался адский замысел: ступеньки крепились к ядру не под прямым углом, а каждый раз под другим наклоном – девяносто семь, сто или сто пять градусов… и все они несли одно и то же послание: нельзя быть ни в чем уверенным; опасность на каждом шагу. Архитектор не предусмотрел перил, напротив – вся конструкция лестницы была призвана сделать подъём таким головокружительным, насколько это вообще возможно.

Однако киновит был неустрашим. Вместо того, чтобы жаться к колонне и утешаться хотя бы иллюзорной безопасностью, он держался открытой стороны лестницы, словно искушая саму судьбу. Иногда ступеньки наклонялись под опасным углом, и для того, чтобы взобраться на следующую, приходилось делать огромные шаги, однако Жрец Ада подымался с непринуждённым достоинством, и Феликссону приходилось карабкаться следом, отчаянно цепляясь за колонну. На полпути к верху искалеченный маг принялся считать ступеньки. Прежде чем киновит исчез с поля зрения, он дошел до трёхсот восьмидесяти девяти.

Запыхавшийся Феликссон не отступал и вышел, наконец, к арке в два его роста высотой. Киновит уже прошел внутрь и удивился, что на пороге его не встретила охрана – по крайней мере, глаза его ничего не приметили. Феликссон последовал за хозяином, склонив голову так низко, что не мог видеть комнату, в которую его завел повелитель. Он рискнул поднять глаза и увидел, что они находятся в обширном куполе высотой в самое меньшее двести футов, хотя при таком беглом осмотре сложно было сказать наверняка. Помещение изваяли из белого мрамора, и камень пронзал голые стопы калеки ледяным холодом. Феликссон изо всех сил старался не шуметь, но купол подхватывал любые, даже самые тихие звуки, и они эхом носились по помещению, в конечном итоге присоединялись к сборищу шепота, шагов и тихого плача, стелющихся по полу в дальнем конце купола, точно скорбные нечистоты.

– Дальше можете не идти, – послышались чьи-то слова, которые тут же разлетелись вокруг тысячью затухающих эхо.

С центра зала дохнуло нестерпимым жаром. Единственным объектом в круглом помещении был трон таких необычных пропорций, что для него следовало бы придумать более подходящее слово. Он состоял из монолитных металлических плит толщиной в девять-десять дюймов: одна являла собой высокую спинку, другая – сиденье, еще две – подлокотники, и еще одна лежала параллельно подлокотникам, сразу под сиденьем.

Горючие газы вырывались из шести длинных, широких труб. Две из них высились по бокам трона и еще две виднелись прямо под ним. Они пылали васильковыми огнями, сердцевины которых разгорелись до слепящей белизны, испещренной красными точечками. Пламя высоко вздымалось над троном, слетаясь в огненную колонну высотой футов десять, если не больше. По куполу концентрическими кругами расходились отверстия, в каждом из которых были вмонтированы мощные ветряки, вытягивавшие излишки жара – если бы не они, зной в помещении стоял бы смертельный. Беломраморный свод над троном покрывала чёрная копоть.

Сам трон был раскалён буквально добела, и на нём в церемонной позе сидело существо, чьё безразличие к пламени подарило ему подобающее прозвище – Неснедаемый. О нём говорили лишь шёпотом. Какого бы цвета ни было его тело, оно давно почернело от жара. Его одежда и обувь (если он их когда-то носил), как и жезл власти (если он когда-то его держал), сгорели. Также его тело, лицо и голова лишились всех волос. Однако всё остальное – кожа, плоть и кости – каким-то образом осталось нетронутым.

Жрец Ада замер на месте. Феликссон последовал его примеру и, пускай ему никто этого не приказал, опустился на колени.

– Киновит, знаешь ли ты, зачем тебя вызвали?

– Нет.

– Подойди ближе. Дай мне рассмотреть твоё лицо.

Не выказывая ни малейшего беспокойства о вулканическом жаре, киновит приблизился к трону и остановился на расстоянии в шесть шагов. Даже если демону и было некомфортно, виду он не подал.

– Киновит, расскажи мне о магии, – молвил Неснедаемый голосом, подобным шуму пламени – ровным и чистым, за исключением мерцающих алых точек в его ядре.

– Это изобретение человека, мой Государь. Ещё одно его творение, разработанное с целью приблизиться к божественности.

– Тогда почему оно тебя так интересует? – прозвучал вопрос одного из присутствующих.

Из теней позади трона Неснедаемого появился Настоятель киновитского ордена. Он приближался к ним в медленном, церемониальном темпе, выкрикивая на ходу порицания. В руках он держал жезл Высшего Союза, сработанный под пастушеский посох с крюком. За спиной Настоятеля называли Ящеркой – прозвище он заслужил за бесчисленные, инкрустированные драгоценными камнями серебряные чешуйки, который были приколочены ко всем видимым участкам его плоти. Считалось, что они покрывали всё его тело.